– Совсем немножко. А что, не надо?
– Да нет, читай. Кстати, а что именно ты читаешь? В возбуждении он резко стискивает мне плечи. Но я веду себя умнее, чем в прошлый раз, и не краснею – пока. Директриса, чтобы отвести душу, пошла разгонять малышей, которые балуются у колонки, обливая друг друга. Похоже, она так и кипит! Я готова плясать от радости!
– Вчера я кончила «Афродиту», а сегодня вечером возьмусь за «Женщину и клоуна».
– Да? Надо же! Пьер Луи? Неудивительно, что ты… Хотел бы я знать, всё ли ты там понимаешь!
(Я вроде бы не трусиха, но поостереглась бы вести с ним этот разговор наедине в лесу или сидя на диване – так сверкают у него глаза! И потом, если он ждёт каких-то пикантных признаний…)
– Нет, к сожалению, не всё, но достаточно. На прошлой неделе читала «Сюзанну» Леона Доде, теперь кончаю «Год Клариссы» некоего Поля Адана, очень нравится.
– А как тебе потом спится? Вся измаялась, наверно, при таком-то режиме? Побереги себя, не то подорвёшь здоровье, будешь потом жалеть.
Что это его разобрало? Он глядит на меня в упор с таким явным желанием приласкать, поцеловать, что краска, как на грех, заливает мне щёки и я теряю уверенность. Доктор, по-видимому, тоже боится не выдержать. Он глубоко вздыхает и, погладив мои волосы до самых кончиков локонов, как погладил бы спину кошки, отходит. Директриса тут как тут – руки у неё дрожат от ревности, – и через минуту, оживлённо разговаривая, они удаляются. При этом вид у мадемуазель Сержан просительный и тревожный. Дютертр, смеясь, пожимает плечами.
Навстречу им идёт Эме, и Дютертр, не в силах устоять перед её нежными глазками, останавливается и запросто шутит с ней; Эме стоит пунцовая, но довольная, несмотря на лёгкое смущение. На сей раз мадемуазель Сержан ревности не выказывает, наоборот… Сердце моё по-прежнему колотится при виде Эме. Ах, как скверно всё получилось!
Я так глубоко задумалась, что не замечаю дылду Анаис, которая пляшет вокруг меня свой дикий танец.
– Отвяжись от меня со своими ужимками! Мне сегодня не до веселья!
– Знаю-знаю, это всё из-за кантонального уполномоченного. Сама не знаешь, кто тебе нужен – Рабастан, Дютертр или ещё кто. Ты сама-то выбрала? А как же мадемуазель Лантене?
Она выплясывает вокруг меня – на лице застыла злобная гримаса, глаза дикие, дьявольские. Чтобы отогнать эту фурию, я бросаюсь на Анаис и луплю её кулаками; взвизгнув от страха, она устремляется прочь, я за ней, зажимаю паршивку в угол возле колонки и выливаю ей на голову немного воды из кружки. Анаис тут же приходит в ярость:
– Ты что – того? Соображать надо! У меня же насморк, я кашляю!