– Не беспокойтесь, назад мы вас проводим и добьёмся, чтобы вас простили.
Какие славные люди!
И мы ничтоже сумняшеся музицируем. В десять я откланиваюсь и прошу, чтобы меня никто не провожал, кроме старой няни. Мы с ней идём по опустевшим улицам при свете взошедшей луны. Время от времени я спрашиваю себя, что-то скажет вспыльчивая директриса.
Няня входит со мной в гостиницу, и я обнаруживаю, что все мои подружки ещё во дворе – занимаются бумажными розами, пьют пиво и лимонад. Я могла бы незаметно проскользнуть в комнату, но предпочитаю устроить небольшую эффектную сцену. Скромно потупив глаза, я предстаю перед мадемуазель, которая при виде меня вскакивает на ноги:
– Откуда вы взялись?
Я киваю на няню, и та послушно произносит свой урок:
– Мадемуазель провела вечер с моим хозяином и его дочерьми.
Потом она что-то бормочет на прощанье и исчезает. Я остаюсь одна (раз, два, три) с… фурией! Глаза её сверкают, брови взлетают вверх и сдвигаются; остолбеневшие девчонки замирают с розами в руках. Глаза у Люс возбуждённо блестят, Мари вся раскраснелась, а дылда Анаис трепещет как струна – у меня сразу возникает мысль, что они немного под хмельком. Право, ничего плохого в этом нет. Мадемуазель Сержан меж тем молчит – то ли подбирает слова, то ли сдерживается, чтобы не сорваться. Наконец она открывает рот, но обращается не ко мне:
– Пора идти наверх, уже поздно.
Значит, гром грянет у меня в комнате? Пусть… На лестнице девчонки глядят на меня, как на зачумлённую. В умоляющем взгляде Люс – невысказанный вопрос.
В комнате воцаряется торжественная тишина, затем директриса суровым тоном осведомляется:
– Где вы были?
– Вы же знаете, у папиных друзей.
– Как вы осмелились выйти?
– Очень просто: сами видите, отодвинула комод, который загораживал эту дверь.
– Какое гнусное бесстыдство! Я расскажу о вашем безрассудном поведении вашему отцу, пусть порадуется!
– Папе? Да он скажет: «Что ж, я знаю, это дитя так любит свободу», – и с нетерпением будет ждать, когда вы закончите свой рассказ, чтобы снова окунуться в «Описание моллюсков Френуа».
Заметив, что девчонки внимательно слушают наш разговор, она поворачивается к ним:
– Ну-ка, все спать. Если через четверть часа у вас в комнатах ещё будут гореть свечи, я вам задам! А за мадемуазель Клодину я снимаю с себя всякую ответственность, пусть её хоть украдут сегодня ночью, если она того пожелает!
Что вы такое говорите, мадемуазель! Девчонки разбегаются, как испуганные мыши, и я остаюсь с Мари Белом, которая заявляет:
– Вот уж правда, тебя не запрёшь! Я бы ни за что не догадалась отодвинуть комод.