– Наш покой! О дорогая! Можете назвать его нашим счастьем. Но поймите, что я не могу больше ждать, ведь теперь я знаю, как вы сильны, теперь страстная и робкая Рези принадлежит вам!..
Я устремляюсь к её рукам, к её губам; я готова мириться с узкой, стесняющей движения одеждой, я вот-вот испорчу нашу радость своей торопливостью…
Она вырывается из моих объятий:
– Тс-с! Кто-то идёт!…
(Как она боится! Она стала ещё белее и прислушивается, наклонившись вперед; у неё расширились зрачки!.. О! Хоть бы этому несчастному Ламбруку свалилась на голову труба и освободила нас от его присутствия!)
– Рези, любовь моя, почему вы решили, что Рено…
– Да, именно Рено! Он умный муж, он вас обожает. Надо ему сказать… почти всё, и его любящее сердце подскажет нам выход.
– А вы не боитесь его ревности?
– Нет…
Ах, эта её ухмылка!.. Один её двусмысленный жест, изгиб лукавых губ – и готовое вырваться у меня смелое признание замирает на устах. Подозрительность омрачает мою радость, хотя до сих пор чувственная Рези была со мной вполне искренна, и я упивалась нежностью её кожи и голоса, я купаюсь в её волосах, заботу о которых она мне поручает, и не могу оторваться от её губ… Неужели этого мало? Чего бы мне ни стоило, я попрошу помощи – не теперь, позднее, я ещё хочу разобраться в своих чувствах! – попрошу помощи у Рено; я готова ради неё растоптать свою стыдливость и гордость, лишь бы наша страсть обрела надёжную гавань.
Капризы, раздражение, слёзы, примирения, сумасшедшие минуты, когда мы теряем голову от одного прикосновения – вот отчёт о прошедшей неделе. Я ещё не говорила с Рено: мне дорого обходится это молчание! И Рези сердится. А я даже не призналась своему дорогому папочке, как далеко зашли наши с Рези ласки… Впрочем, он всё знает в общих чертах и от этого приходит в крайнее возбуждение. Что за необъяснимая жажда к сводничеству заставляет его подталкивать меня в объятия Рези, одевать меня для неё? В четыре часа я отбрасываю книгу, помогавшую мне скоротать время, а Рено (если он рядом) встаёт» суетится: «Ты идёшь туда? – Да». Он запускает в мои волосы свои ловкие пальцы, чтобы взбить локоны, склоняется надо мной, щекоча меня усами, поправляет мне галстук, сплетённый из толстых шелковых нитей, потом проверяет, свежий ли у меня воротничок. Зайдя ко мне за спину, он следит за тем, ровно ли сидит на мне меховая чалма, подаёт соболью муфту. Наконец, он суёт мне в руки букет тёмно-красных роз, какие любит моя подруга! Признаться, я ни за что бы до этого не додумалась.
На прощанье он нежно меня целует: