– Да, мне кажется, это можно о ней сказать.
– А она молода? – неожиданно для себя самой снова спросила Жуанита.
– Ей тридцать пять… тридцать восемь, может быть.
– И хороша собой? – продолжала Жуанита, повинуясь властному внутреннему импульсу.
– О, уж насчет этого, – Кент быстро поднял голову и усмехнулся, – не может быть двух мнений. Она – красавица… Она вторая жена старого Чэттертона. Слышали вы о Чэттертоне? В Сан-Франциско он издает «Солнце», в Лос-Анджелесе – «Рекорд». Его первая жена умерла. У него есть сын, славный мальчик, которого зовут Билли и который учится в Берклее в университете. Миссис Чэттертон на много лет моложе своего супруга.
– А эта мисс Руссель так великолепно говорит по-испански?
– Совсем не говорит. Испанский язык, по некоторым соображениям, понадобился только недавно, – начал объяснять Кент со странной, непонятной Жуаните усмешкой. – Надо вам сказать, миссис Чэттертон – честолюбивая особа, как большинство современных дам. В прошлом году Чэттертоны в Албании встретились с сенатором Иллинойса, Бэбкоком, который путешествовал с семьей. Где-то они застряли вместе из-за железнодорожной катастрофы, жена и ребенок Бэбкока заболели. Миссис Чэттертон ухаживала за обоими, хотя у них оказался тиф или что-то в этом роде. Это как раз в ее духе, – добавил, как бы про себя, Кент с одобрительным смешком. – Ну, и в результате, конечно, Бэбкок позаботился о хорошем приеме для нее в Вашингтоне. Она теперь там. И я склонен думать, что когда весной будут новые назначения, старику Чэттертону обеспечен дипломатический пост, и они, может быть, попадут в Испанию. Вот почему понадобилось, чтобы секретарь знал испанский язык. Так вы уверены, что знаете его хорошо? – переспросил он настойчиво.
– Это единственное, в чем я уверена, – просто ответила Жуанита.
– В таком случае не вижу, почему бы вам и не получить это место, – воскликнул Кент довольным тоном. – А место – хорошее, поверьте мне.
– Так вы поговорите обо мне с этой мисс Руссель? – попросила Жуанита. Ей это казалось такой естественной и пустячной услугой, что она удивилась и почувствовала себя больно задетой, когда в ответ на ее вопрос Кент посмотрел на нее с некоторым замешательством и неудовольствием и прикусил губу.
«Что это у него за манера – то вроде бы предлагать свою дружбу, то снова уходить в себя и отворачиваться, – подумала с досадой девушка. – Это кого угодно взбесит! Его, должно быть, не любят люди!»
– Я бы предпочел не делать этого, – сказал между тем Кент. – Будет лучше, если вы явитесь туда не от моего имени.