Миссис Чэттертон повернулась уходить и только на минутку остановилась на пороге, чтобы сказать небрежно через плечо:
– Анна, я, пожалуй, не пойду вниз обедать. Я устала и ужасно грязна с дороги. Загляните ко мне через полчаса и принесите письма, какие поважнее. Да, кстати, можете привести с собой мисс… – она указала легким кивком на угол, где, как тень, стояла Жуанита.
– Надеюсь, вы предупредили ее, что от нее требуется главным образом знание испанского языка и что я намерена просить сеньора Моренас проэкзаменовать ее.
Она проплыла на свою половину, а Билли, ожидавший ее за дверью, простясь, легко взбежал этажом выше, где были его комнаты.
Жуанита, немного взволнованная, немного обеспокоенная, отмечала необычайное оживление, царившее в доме. Эта красивая, властная женщина словно осветила и расшевелила все вокруг. Хлопали двери, трещали телефоны, прислуга бегала взад и вперед. Анна нервно разбирала груду писем, приготовленных ею еще с утра.
Около семи часов вечера девушки направились в спальню миссис Чэттертон.
Она только что приняла ванну и напудренная, надушенная, переодетая во что-то воздушное из светло-зеленого шелка и желтоватых кружев, сидела перед своим туалетным столом, ожидая, пока ее горничная, француженка Жюстина, окончит возиться с ее пышными рыжевато-каштановыми волосами. Жуанита, от быстрых глаз которой не укрылась ни одна подробность, обратила внимание на холеные белые руки с розовыми ногтями, лежавшие на перилах кресла. Это были красивые руки, но не руки аристократки: немного квадратные и топорные.
У миссис Чэттертон были большие, блестящие, карие глаза, очень нежная кожа, красивый овал лица. В этой женщине вы сразу чувствовали большую жизненную энергию, сильный характер. Для себя самой Джейн Чэттертон являлась центром Вселенной, и все, кто оказывался вблизи нее, быстро улавливали это.
Как бы ни был ленив и беспечен ее тон, каждое ее обращение, даже к самому незначительному из слуг, всегда было обдумано и насквозь проникнуто сознанием собственного достоинства. Это был тип женщины, которой необходима атмосфера всеобщего поклонения. Она хвалилась, что даже матросы на ее яхте, ее дантист и доктор обожали ее.
Теперь, как всегда, она держала себя, как на сцене (как про себя определила Жуанита).
Но она делала это очаровательно, и наблюдать за ней было все равно, что следить за талантливой актрисой в ее любимой роли. Если бы изысканные дипломаты, люди с титулами, властью, громкими именами были сейчас здесь, Джейн Чэттертон кокетничала бы с ними. Но, так как их не было, она пробовала силу своего обаяния на горничных, на молодой компаньонке, на будущей ее заместительнице.