– А мне запах печеной картошки напоминает то, о чем в другое время я никогда не вспоминаю. Нас в детстве почему-то кормили печеным картофелем со сливками. И мне вспоминается, как мать входила в детскую и спрашивала Луди, – так мы, малыши, называли нашу няньку Луизу – ели ли мы сегодня сливки с картофелем?
– У вас есть сестра, Кент?
– Да. И брат.
– И вы самый старший?
– Я на два года старше брата и на восемь – сестры. Уоррену теперь тридцать, он женат и имеет четырех ребят. У Мэри, я слышал, тоже есть ребенок.
Жуанита помолчала. Сливки и нянька ее озадачили.
– Я почему-то думала, – сказала она простодушно, – что вы из бедной семьи.
– Наоборот, – возразил он сухо.
Она размышляла. Теперь его уход из семьи казался ей менее достойным осуждения. Но тем печальнее. Богатые родители, которые могут все на свете сделать для своих детей, должны чувствовать себя очень скверно, – думала она, – когда им показывают, что это все – недостаточно.
– Мне думается, – сказала она робко, спустя некоторое время, – что вас тянет иногда увидеть их всех и уладить все.
– Пока вы будете в Маниле, – ответил он неожиданно, – я думаю это сделать.
С беспричинной радостью в душе Жуанита начала:
– Но какое отношение это…
– Большое!.. Вы хотите знать, что я подразумеваю под этим? Я бы сказал вам, если бы не одна вещь. Есть одна вещь, из-за которой я не могу сказать вам.
Жуанита молчала, сдерживая дыхание.
– Мне кажется, вы уже знаете, – продолжал он, – что есть одна женщина…
Мир для Жуаниты вдруг задернулся черной завесой. Ей стало холодно и тяжело. Ее удивленные и тоскливо-спрашивающие глаза встретились с быстрым взглядом Кента.
– Которую вы любите? – закончила она.
– Да, пожалуй, это можно так назвать.
Только бы не выдать смятения и муки! Жуанита собрала все свои силы.
– Вы… – она пыталась спрашивать весело и естественно, – вы обручены?
– Обручен?! – повторил он резко. – Нет. И никогда этого не будет. Я хотел только сказать, что я восхищаюсь ею, что меня тянет к ней уже давно. Я ни на что не могу надеяться. И все же… все же это чувство имеет странную власть над человеком… Оно как бы иссушает все другие чувства и привязанности и отнимает вкус к жизни. Ты желал бы, чтобы его никогда не было, а вместе с тем не можешь себе представить жизни без него.
Что было отвечать Жуаните? Она понимала, что он говорит скорее сам с собою, чем с нею, и не делала никаких замечаний.
– Да, во власти женщины над мужчиной есть что-то непостижимое, – заключил Кент задумчиво.
– Это не та ли женщина, из-за которой вы поссорились с родными? – решилась спросить Жуанита.