– Нечего из себя строить девушку благородных кровей. Я за полчаса навел о тебе справки, о твоей голой заднице, выставленной по всей Москве, об отце – заезжем цыгане, о матери – шлюхе и пьянице, об отчиме, который трахал тебя с двенадцати лет, и о старом развратнике Чаплине. Или забыла такого красавца?
– Не было этого! – зло сверкнув глазами, выкрикнула Полина.
– Что, отчима не было?
– Отчим был.
– Так-то лучше. Ты ведь от него в Москву вспорхнула, а? Или баба чаплинская наехала? – Лук был отлично осведомлен.
– Нет. Я фотомоделью собиралась стать. – В голосе Полины было столько твердости, что Лук подивился.
– А кто тебе не дает? Обязательно станешь! Хоть голливудской звездой, хоть фотомоделью, только немного поработаешь на меня. Я с Максом договорюсь. У тебя будут деньги, все будет!
– Нет. Мне не надо ничего, и денег ваших тоже. А Макса оставьте в покое!
– А-а, значит, успела и с ним... а у него жена, ребеночек, так-так. Значит, тебе от меня ничего не надо, а потому работать на меня ты не желаешь?
– Нет.
– Тогда поговорим по-другому.
Ворвавшиеся двое бугаев, по знаку Лука подхватив Полину под руки, поставили ее перед ним на колени. Лицо Полины буквально касалось его выставленного вперед живота. Тело Лука, несмотря на умащивание дорогими парфюмами, издавало неприятный запах.
От этого запаха у девушки кружилась голова и к горлу подступала тошнота.
– Что тебе делать, надеюсь, объяснять не надо, сама догадаешься. – И он опять больно приподнял подбородок Полины вверх. – Открой ротик, красавица. Вот так! А теперь приступай! Только смотри, поласковее. – Полина не шевельнулась. – Дайте ей выпить, она сразу подобреет.
– Я не пью.
– Она не пьет, слышали?
Бутылка водки, перевернутая горлышком вниз, забулькала во рту девушки.
– Хватит, – скомандовал Лук и схватил Полину за волосы. – Вот так, детка, уже лучше, молодец, значит, с тобой обо всем можно договориться. Ведь можно, правда?
Добившись того, чего хотел, Лука откинулся в кресле и закурил, а Полина, пьяно всхлипывая, упала на ковер.
– Дьявол в тебе сидит, дьявол, я вижу!
Тело не слушалось опьяневшую девушку, однако темные, глубоко посаженные глаза вполне осознанно смотрели на круглую тушу, развалившуюся в кресле.
– Тебя Бог за меня накажет, накажет! – выла она, от бессилия и злобы катаясь по ковру.
– Ишь, Бога вспомнила! – нагло рассмеялся ей в лицо Лук.