Неожиданно, через головы, он увидел Наташку, заходящую в храм.
Пробравшись сквозь толпу, он схватил ее за руку.
– Тебе что, можно? – забыв о ее древнейшей профессии, удивился он.
– Нужно, – засмеялась она. – Я ведь в комсомол не рвусь. И в институт тоже. У меня свои университеты. У меня подружка Танька была... ее день. – Она с горечью махнула рукой.
Что случилось с ее подружкой, Лука спрашивать не стал.
В церкви он не был давно. Пахнуло чем-то родным и знакомым, теперь уже казалось, что из совсем далекого детства. Молодой батюшка вел службу.
«А ведь мне тоже прочили такое будущее, – подумал Лука. – Выбрал ли я правильный путь, став безбожником?»
Наташка, расстроившись в Божьем храме, сопела рядом. Заслушавшись батюшку, она, горько всхлипывая, глотала слезы. Вспомнила все гадкое, что творилось в ее жизни, и свою товарку Татьяну, с которой, вероятно, случилось что-то нехорошее.
– Выпить хочешь? – услышал Лука ее шепот.
– Ты что? В церкви – это великий грех, – напомнил ей Лука.
– Пошли отсюда, – не выдержала она, – душу он мне рвет своей проповедью.
Они вышли из церкви, и Наташка, пригубив сама из початой бутылки водки, поднесла горлышко к его губам. Он отхлебнул. Потом она приложилась еще.
– Я вообще-то не пью, но сегодня такой день. Это ведь Танька меня... в профессию посвятила, а потом... – Она махнула рукой.
Лука не спрашивал, что случилось потом. Толпа, состоящая в основном из молодежи, окружила церковь и, несмотря на мороз, не расходилась. Однако своих Луке рассмотреть не удалось. Поймав на себе чей-то острый взгляд, он потащил Наташку подальше.
– Пойдем к тебе, а? Ты ведь где-то неподалеку живешь? – еле переставляя ноги, попросилась она.
– Я живу в общаге, не один. – Вести проститутку в общежитие совсем не хотелось. Одно дело – сокурсница... – Давай здесь, а? – показывая на пушистый белый снег Ленинских гор, захмелев, предложил он. – Я заплачу, у меня валюты...
– Холодно, – поежилась Наташка, – а деньги я сегодня не беру.
– Я тебя согрею.
Они спустились с гор вниз к Москве-реке, он подстелил свое пальто. Деревья Нескучного сада раскачивались над ними.
– Не двигаться, – раздался вблизи жесткий голос.
Два здоровенных дружинника вытащили их из сугроба.