– Откуда, откуда у тебя столько?
– Я выиграла все это в казино!
– Да ты соображаешь, какие это деньги? – попробовала встряхнуть мать Татьяна. – На них я могла бы выставку в самом Лувре устроить.
– Разбежалась, я думаю, тебе Третьяковки хватит, – остудила ее пыл Дана. – Вот я, – Дана подкинула ввысь запечатанную пачку, – могла бы фильм на Багамах снять.
– А я, – Любовь Михайловна, всегда презиравшая алкоголь, подошла к бутылке коньяка и, налив себе приличную порцию, посмотрела на дочерей, – а я на них снова пойду играть. – И, влив в себя полбокала, закончила: – Мне понравилось.
– Та-ак, – строго протянула Татьяна, обращаясь к сестре. – Ты, случайно, не знаешь, кто ей показал дорогу в этот рай?
– По-моему, подружка нашего Дениса, фотомодель по имени Полина. Девчонка секси, «Плейбой» напечатал ее фото. Дениска и меня приглашал на показ в казино «Гномик». Там проходил конкурс «Мисс казино».
– И кто победил? – обращаясь к матери, просто так спросила Татьяна.
– Победила прекрасная девушка Полина, ей вручили корону. – Любовь Михайловна, спотыкаясь, пошла по лестнице вверх, в свою спальню.
– Мама, тебе помочь? – Дана поспешила на помощь.
– Спасибо, детка, завтра Дуся из деревни вернется. Мне, кроме нее, никто не нужен.
– У нее самой еле-еле душа в теле, – пробормотала младшая дочь, укладывая мать в постель.
Все знали, что мамин характер стал теперь не сахар и если она чего решила, переубедить ее нельзя.
Она упросила старую домработницу Дусю вновь вернуться в ее опустевший дом.
– Внуков ты уже вырастила, – убеждала она приехавшую из деревни по ее просьбе все еще крепкую женщину. – Правнуки в школу пошли, оставайся у меня, доживать век. Обе мы старые, притертые друг к другу. Да и мне недолго осталось, чувствую, хворать я стала. Деньги у меня есть. Платить тебе буду хорошо, своим поможешь. Сейчас ведь жизнь, говорят, дорогая. Мне Арсений все оставил. И деньги, и дом... Знаешь, Дуся, только тебе одной могу сказать. Ведь после его смерти оказалось, что у него кто-то на стороне был. Ты можешь в это поверить? Так вот, дом этот весь, только я никому об этом ни словом не обмолвилась, после меня... – она махнула рукой и выразительно посмотрела на удивленную женщину, понявшую смысл сказанного, – достанется его внебрачной дочери. Меня нотариус вызвал и завещание прочитал: пользуйся, мол, живи сколько хочешь, но дом твой «обременен», ты его ни завещать, ни продать никому не можешь. Все ей достанется.
– Кто ж она такая? – наконец-то вымолвила старуха.
– Не знаю, Дусенька, и знать этого не хо-чу! Понимаешь, не хочу! Да мне и не нужен этот дом, и никому он не нужен. – Любовь Михайловна гордо вскинула голову. – У Таньки хоромы да мастерская, мы ей при жизни Арсения кооператив построили.