– Этим и хорош русский язык, – Морено остановился рядом с жующим коллегой.
– Чем именно?
– Емкостью фраз. Каких-нибудь три-четыре слова – и собеседнику понятно, куда идти, чем заняться и где его место в системе мироздания в целом.
– Так она что, меня послала?
– Именно так, мой дорогой друг, именно.
От двери прилетели хрюкающие звуки. Прилетели, застряли в ушах очкарика и, похоже, вызвали агрессию. МакКормик побагровел, словно обожравшийся комар, развернулся и…
И где в этом тщедушном теле помещается такой мощный ор? Незадачливых долдонов просто смело звуковой волной.
Когда дверь за ними захлопнулась, миляга Стивен вновь вернул мне свое внимание. Не сказать, чтобы я его об этом очень просила, но мое мнение здесь явно никого не интересовало.
– Ну, здравствуйте, Анна, – прелестная улыбка игуаны, не хватает только длинного тонкого языка, периодически выпрыгивающего из пасти. – Как вы себя чувствуете?
– Я вас не понимаю, – все еще по-русски проворчала я. Пусть думают, что меня и английский язык друг другу не представили.
– Она что, не говорит по-английски? – МакКормик повернулся к коллеге.
– Видимо, да, – кивнул Винсент, но лукавые искорки в его глазах, казалось, подмигивали мне: «А мы знаем, а мы знаем!»
– Тогда почему она так отреагировала на мои слова о работе с ней?
– Она отреагировала на ситуацию в целом, Стивен, – усмехнулся Морено. – Можно подумать, что ты после похищения, усыпления и грубой перевозки в непонятное место, очнувшись, попросил бы кофе и утреннюю газету.
– Вообще-то ты прав. Тогда поработай переводчиком.
– ОК, – кивнул Винсент и наклонился ко мне: – Здравствуйте, Анна, как вы себя чувствуете?
– Привет, – я мрачно посмотрела на него, на очкарика, затем – на штангу капельницы. – Ну, и что происходит? Постарайтесь обрисовать ситуацию четко и кратко.
– Почему кратко?
– У меня голова болит, и я хочу домой. Позвоните Саше.
– Что она говорит? – очкарик нетерпеливо затеребил рукав коллеги. – Почему ты не переводишь?
– Стив, не тарахти. Ну не буду же я заниматься синхронным переводом! Я поговорю с ней и сообщу тебе все, что надо, но вкратце. Сейчас она спрашивает, что случилось, и хочет позвонить Алекс.
– Ага, – МакКормик почесал кончик носа. – Знаешь, ты прав. Поговори с ней сам, выкручивайся и придумывай, что хочешь. А я пока пойду к себе, мне пришла в голову прелюбопытнейшая идейка. Изучение воздействия моей разработки на плод – это же какие чертовски заманчивые перспективы открываются! – очки, боязливо дрожавшие на его переносице, запотели от волнения.
Похоже, эта сволочь возбудилась, придумывая, что можно сделать с плодом. С моим плодом! С моей малышкой! Ах ты, тварь убогая!