Начинать же таким образом новый этап Апрельской революции советские руководители, имевшие перед глазами опыт других революций и переворотов, не желали сами и старались уберечь от этого новое правительство во главе с Бабраком Кармалем, которое к этому времени уже нелегально было переправлено в Баграм.
И хотя за самим Якубом числились десятки уничтоженных семей, на первом этапе от него требовалась если не поддержка переворота, то хотя бы нейтралитет.
Из-за Якуба пришло первое более-менее конкретное указание Магометову в том «Шторме», предгрозовой запах которого он чутко улавливал настороженным нюхом старого вояки, — это добиться послушания Якубом советских советников, в новом правительстве гарантировать ему любые должности.
…Александра Ивановна затевала стирку, когда вбежал переводчик мужа Кузнецов:
— Александра Ивановна, Солтан Кеккезович срочно приказал накрыть праздничный стол. Он пригласил Якуба к себе на день рождения.
— Так день рождения у Солтана уже был.
— Александра Ивановна, срочно. Они уже едут сюда, у вас десять минут.
Метнулась на кухню: раз Солтан сказал «срочно», значит, разговаривать нечего. Принялась сервировать стол.
К следующему звонку в дверь все оказалось почти готово.
Горазд на выпивку оказался полковник Якуб. За день рождения, за советско-афганскую дружбу, за боевое братство — до краев наполненные рюмки легко и охотно осушал начштаба. А самолеты с советскими десантниками уже загудели над Кабулом — и вновь повод — за боевое содружество, за крепость и нерушимость дружбы, а в алаверды — добавлении к тосту — осторожные пока что пожелания афганскому военачальнику и в новых условиях быть на высоте своего положения. С тревогой поглядывала на разошедшегося мужа красавица жена, но, верная традициям Востока, не смела вмешиваться в разговор мужчин.
А они вышли перекурить на балкон, который, сами невидимые в темноте, держали под наблюдением на соседнем балконе переводчики и сотрудники КГБ.
— Наверное, с приходом наших войск кое-что изменится и в вашем правительстве? — не забывали подворачивать разговор шурави.
Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке — пословица верна, видимо, не только для русских.
— О да. Теперь товарищ Амин станет намного сильнее, — не понимал игры на дальних подступах полковник.
— А не получится, что в новой ситуации товарищ Амин сам потерпит поражение от своих противников? — положил снаряды ближе Магометов.
— Товарищ Амин? Никогда! За него армия и лучшие люди партии, — несмотря на уже свистящие над его головой осколки, не думал зарываться в землю или хотя бы отползать в сторону Якуб.