Аскер-стрит у доков была почти безлюдной. Пакгауз Бэлки уже год стоял без дела. Между булыжниками погрузочного двора пробивалась трава. Окна третьего и даже четвертого этажей были разбиты. Местным мальчишкам, похоже, пришлось не одну неделю трудиться, швыряя в окна камни, чтобы перебить все стекла. Нет ничего слаще вызова.
Никаких признаков жизни. Никто не устроил себе жилища в дальнем конце двора, никто не приютился в каком-нибудь углу у забора. Это означало лишь одно: кто-то здесь обретался постоянно и не допускал самовольного вторжения чужаков. Территорию охраняли собаки. Их здесь было с десяток – злых, дерзких и умных, скрывавшихся за поломанными досками ограды. Оставаясь в безопасности, в тени, они следили, как чужаки пересекают открытое пространство. Местные мальчишки научили собак относиться к людям с опаской.
От реки несло зловонием. Речная гниющая топь вплотную подступала к другой стороне склада. От воды тянуло холодной сыростью, оставлявшей во рту дурной привкус. Вне зоны видимости скрипели и хлюпали у причалов суда. Вдруг лязгнула цепь и раздался резкий хлопок – как выстрел пистолета. В порту никогда не бывает тихо.
Питни, если не ушел, еще мог прятаться где-то здесь, в ожидании. На территории склада в любом случае находился человек с лодкой, готовый в любое время дня и ночи к отплытию. У папы в любом городе, где бы они ни жили, всегда имелись пути к бегству. Более осторожных людей, чем папа, Джесс не знала.
Дверь в торце склада была приоткрыта.
– Здесь не заперто, – констатировал святой отец.
– Да, замки давно сорвали.
Поначалу, когда она вошла внутрь, помещение показалось Джесс пустынным, разоренным и обворованным. Стеллажи для хранения грузов были разломаны и разобраны на дрова. Сквозь разбитые окна пробивались косые лучи солнца.
Здесь явно кто-то обитал. Пахло пивом и мочой, древесным углем и прокисшей пищей. Наверное, и крысы здесь обитали. Они были везде.
– Вам лучше оставаться снаружи, преподобный, пока я не осмотрюсь.
– Я не оставлю тебя одну, Джесс. Я и не такое видел.
Под окном, у кирпичной стены, стоял остов кровати.
Рядом с кроватью была плита, отапливаемая древесным углем, на ней – чайник. Добрый знак. Значит, человек Уитби вот-вот объявится.
Джесс устремилась вглубь, к тому месту, где когда-то они хранили грузы. И не увидела, как за спиной у нее выросла чья-то тень. Тень, набросившая ей на шею шнурок. Все внезапно померкло у нее перед глазами – как будто задули свечу в темной комнате.
– Это священник, – сказал Эйдриан.
Себастьян перевернул тело. Человек застонал, и его веки затрепетали. Из его разбитого при падении лба текла кровь.