Все закружилось перед глазами Ксении, звон встал в ушах, хотела она крикнуть: «Не бывать этому!», но ничего не крикнула, только жалобно застонала и обессиленно откинулась на спинку дивана.
– Знаю, нет у тебя к нему расположения, – говорил Василий Тимофеевич, – но господь наградит тебя и супружеской верностью и любовью. Без колебания протяни руку брату Михаилу, Ксюша. С ним ты найдешь счастье. Он и с общиной за вас расплатится. Должок ведь у вас большой. Все учитывай, Ксюша. Бог посылает мужа тебе. Это награда, а не наказание. Пойми, сестра. Я говорил господу, что не расположена ты к Михаилу. «Слепая она, – ответил господь. – Придет час, будет благодарить за милость мою». Слышишь, как сказал: благодарить будешь! За кого ж тебе еще замуж идти, Ксюша? А замуж надо – это твердо бог наказал, ибо одна ты можешь пасть еще больше. Не за меня ли вдового, старого пойдешь? Или за брата Федора? Все женихи у нас старики. Я уж и письмо написал, летит уже брат Михаил к тебе, летит на быстрых крыльях.
– Не могу, – сказала Ксения.
– Не пугай ты меня, старика. – Василий Тимофеевич отодвинулся от нее, скорбно нагнул голову. – Неужто пуще господа возлюбила ты себя? Молчишь? Страшно мне молчание твое, ох как страшно!
Василий Тимофеевич сам проводил Ксению до калитки. На прощание поцеловал в лоб и сказал:
– До приезда брата Михаила молись усердно. Знай, я буду с тобой молиться. Ну, иди с богом.
…Никогда Ксения не видела в своем доме столько людей как на следующий день. Казалось, вся община переселилась сюда из города. Они шли один за другим, они плакали, целовали Ксению, грозили ей, уговаривали, молились и пели псалмы. И Ксения пела с ними:
Я странник на земле,
Мой путь лежит во мгле,
И скорби лишь кругом.
В небе мой дом.
Но все было как в бреду – это пение, эти люди с распаренными духотой лицами, их уродливые, злые тени на стенах, кислый запах пота. Наяву был только страх, вытеснивший все другие чувства, все мысли и желания. Ксения ходила, как слепая. Но двигалась она мало, больше сидела, опустив руки. Ей ни минуты не давали оставаться одной. Иногда на дороге раздавался шум проезжающей машины или треск мотоцикла, и тогда глаза Ксении на мгновение расширялись, будто вспоминала она что-то. Так же, только на мгновение, загорелись ее зрачки, когда сестра Евгения, молоденькая машинистка, шепнула ей на ухо:
– Ксенька, очнись, не делай глупость, не выходи за Мишку, плюнь на все! Это же с ума сойти можно!
Ксения стояла на коленях возле кровати, молилась, когда в сенях хлопнула дверь и она услышала голос Алексея.