– Алиса! – начала она решительным тоном.
Но барышня Дакс не слушала ее и по-мальчишески широким шагом направилась к дому.
Это была настоящая гонка. Отставшая, задыхающаяся, разгневанная госпожа Дакс безуспешно ускоряла шаги, чтобы поспеть за девушкой, которая, опустив голову и прижав локти, нырнула в самую гущу расталкиваемых ею прохожих. Улицу Пюи-Гайо и мост Морана они промчались все тем же бешеным аллюром. Затем последовала набережная с ее широкими и пустынными тротуарами, столь благоприятными для неистовой скачки. Барышня Дакс выиграла расстояние. За набережной следовала их улица. Барышня Дакс добралась до родительского дома, позвонила, вошла.
И когда госпожа Дакс, запыхавшись, добралась в свой черед до дверей, двери были уже снова заперты!
В страшном раздражении, даже не снимая шляпы, госпожа Дакс хотела подняться к дочери. На полдороге она остановилась и спустилась вниз:
«Чтобы поступить подобным образом, Алиса должна быть в ужасном гневе. Она не станет слушать, не поймет ровно ничего. В самом деле, даже отец не сумел поговорить с ней!»
Госпожа Дакс успокоилась на этой мысли.
Оставшись одна в своей комнате, барышня Дакс первым делом распахнула настежь окно и вздохнула полной грудью. От не видимой за платанами Роны уже веяло пронизывающим холодом. По направлению к парку проехала открытая коляска; барышня Дакс, на мгновение отвлекшись от своих мыслей, увидела закутанных женщин. Она отошла от окна и стала шагать взад и вперед по комнате.
Вдруг она села за свой столик, взяла лист бумаги, конверт и с решимостью обмакнула перо в чернильницу. Но, видимо, письмо, которое она собиралась написать, было трудным, оттого что перо долгое время оставалось неподвижным над листом бумаги.
Наконец барышня Дакс решилась. Сначала она написала адрес:
Господину Бертрану Фужеру,
секретарю посольства,
Hôtel de la Terrasse,
Монте-Карло.
Потом она начала на листе почтовой бумаги:
«Друг мой, я не совсем знаю, что будет со мной…»
И сразу же остановилась.
Она не находила слов. Перо снова опустилось. Барышня Дакс провела рукой по лбу, встала, опять подошла к окну.
По улице проезжала еще одна коляска, очень элегантная виктория, запряженная парой. На бирюзовых подушках лежала, развалившись, довольно красивая, пышно разряженная женщина. Эти слишком рыжие волосы, слишком продолговатые глаза, слишком накрашенный рот. Да, это было то самое создание, непорядочная женщина, которой поклонился однажды Бернар, возвращаясь из лицея. Барышня Дакс вспомнила, как он ее назвал: Диана д'Арк. Она два раза произнесла это имя странным голосом, беспокойным и глухим. И, внезапно охваченная таинственным страхом, барышня Дакс оторвалась от окна, вернулась к начатому письму, снова взялась за перо.