– Я знаю.
– Тогда в чем смысл твоих претензий?! Мы принимаем столько добровольцев, сколько способны! Из десяти так называемых сталкеров, попавших в Пятизонье по нелегальным каналам, выживает в лучшем случае один! А теперь освободи свой рассудок от домыслов и голословных обвинений, взгляни на ситуацию непредвзято, сравни хотя бы цифры – среди послушников Ордена смертность после имплантаций не превышает пятидесяти процентов! Мы спасаем жизни людей, даем им шанс выжить, но разве Орден насильно удерживает сталкеров, имплантированных в наших лабораториях? Разве мы не отпускаем колеблющихся? Разве я, раскусив истинные намерения техносиндиката, не сделал единственно верный шаг?
– Какой?
Хантер подошел к одному из стоящих у стены контейнеров, откинул крышку, схватил горсть н-капсул.
– Вот! – Он яростно посмотрел на Титановую Лозу. – Они, вне Пятизонья – прах! Мы платим ими за человеческие жизни! Синдикат хочет получать имплантированных сталкеров обратно? Он их не получит! – Щека командора внезапно начала подергиваться, живо напоминая о прошлом, когда имя «Хантер» звучало для командора резко и неприятно.
Зона все расставила на свои места.
Как жаркое прикосновение весеннего солнца топит ноздреватый снег, вытаивая из него черные разводы грязи, так и измененное катастрофой пространство срывало горячим дыханием все напускное, обугливало плоть, уродовало рассудок. Те, кто пережил катастрофу пятьдесят первого года, были вынуждены измениться либо погибнуть. Их осталось очень мало. Горстка. Но те, кто выжил и не сошел с ума при спорадических имплантациях, навек лишились всего напускного, прошлые взгляды сожгла Зона, обнажая стержень характеров, вбивая в мозг элементарную истину: слабая, неустойчивая психика – удел сталкеров-однодневок. Либо ты объективен и адекватен, либо ты – ходячий труп, пораженный серебристой проказой.
Путь Хантера был извилист и долог.
Он познал столько боли и страха, сколько не предполагал выдержать.
Сейчас, глядя на Дарлинг, он мучительно переживал те, прошлые воспоминания.
Приступ гнева ширился, и он хрипло произнес:
– Дарлинг, зайди ко мне позже.
– Но… – Она резко встала.
– Я прошу – позже!
Глаза Титановой Лозы сузились.
– Тебе больно?
– Оставь меня! – уже не попросил, а выкрикнул Хантер. На его губах внезапно выступила пена.
Дарлинг шагнула к двери, открыла ее:
– Дежурного мнемотехника! Срочно!
Командор без сил рухнул в кресло. Он уже практически ничего не видел, дикая боль вкручивалась в мозг раскаленной спиралью, кромсая личность, смешивая воспоминания в адский, фрагментированный коктейль.