Соня подошла к двери и затарабанила в нее.
– Открой!
Через некоторое время в замке повернулся ключ. Соня остро пожалела, что нет у нее под рукой ничего тяжелого. Шарахнуть бы его по голове и бежать отсюда. Ее похититель стоял на пороге взъерошенный, потертый и необыкновенно противный. В руке у него был нож.
– Это чтобы ты не заблуждалась на свой счет! – хмыкнул он. – Не сомневайся, я мигом пущу его в дело.
– Я не заблуждаюсь, – угрюмо ответила Соня, – я знаю, что ты убийца. Но хочу тебе сообщить, что мне нужно пить, есть, в туалет и хорошо бы умыться, не говоря уж о душе. Если ты собираешься держать меня здесь, то как насчет быта? Ты продумал этот аспект?
Мелькнувшая в его глазах растерянность объяснила Соне, что бытовой аспект он как-то не продумал, не успел в суматохе. Однако он ушел и тотчас вернулся со старым ведром.
– Это тебе вместо туалета! – усмехнулся он.
– А вода?
– Об этом после. – Он снова захлопнул дверь.
Соня стиснула зубы. Невозможно представить, до какого бешенства может довести женщину отсутствие горячей воды и необходимых удобств. Когда через десять минут в замке снова повернулся ключ, Соня всерьез подумывала, не надеть ли своему мучителю на голову ведро со всем содержимым, но удержалась.
Он вывел ее в большое помещение, причем все время держал нож возле шеи, так что она не могла и шевельнуться. Соня с удивлением заметила, какой он сильный. Впрочем, что удивляться, маньяки все сильные. Он отвел ее в угол, где Соня с ужасом увидела валявшуюся тонкую, но прочную цепь, на конце которой просматривалось что-то вроде ошейника.
– Садись, – приказал он.
– Неужели ты хочешь посадить меня на цепь? – закричала она. – Юра, опомнись, что ты делаешь?
– Заткнись! – закричал он в ответ, брызгая слюной. – Ты будешь делать только то, что я скажу. Отныне я твой хозяин!
Она оттолкнула его руку с ножом и бросилась бежать, но споткнулась о какие-то наваленные железяки, больно ушибла ногу и упала. Похититель нагнал ее одним прыжком, поднял на ноги и сильно ударил по лицу. Девушка сникла, и тогда он закрепил металлический браслет с цепью у нее на ноге.
– А теперь слушай внимательно! – заговорил он, расхаживая взад и вперед, как лектор перед аудиторией. – Твоя жизнь зависит от тебя самой. Ты будешь играть только для меня. – Он кивнул на скрипку. – Хочешь есть – играй, пить – тоже самое. Играй хорошо, старайся, как будто тебя слушает самое строгое жюри. Отныне я единственный ценитель твоей игры! – закричал он, и в голосе этом не было уже ничего человеческого.
– Ты… не шутишь? – наконец спросила потрясенная Соня. Ей снова начало казаться, что перед глазами кошмарный сон.