Министры были одеты в архаичные пурпурно-черные мантии, на фоне которых ярко выделялись золотые цепи — символы их должности. Графы, облаченные в еще более роскошные, алые с серебром одеяния, значительно превосходили министров числом — их было здесь почти шестьдесят, по одному от каждой провинции. Кое-где среди них виднелись красно-синие парадные мундиры — в них щеголяли более молодые аристократы, состоящие на действительной службе. Корделия подумала, что Форкосиган был прав, назвав парадную форму излишне броской, однако под сводами этого древнего зала, на фоне этих восхитительных декораций мишурный блеск казался как нельзя более кстати. «А Форкосигану этот мундир очень идет,» — решила она.
Принц Грегор с матерью сидели на возвышении у дальней стены. Принцесса была одета в черное, расшитое серебром платье с высоким воротом и длинными рукавами. Ее темноволосый сынишка походил на маленького эльфа в своем красно-синем мундирчике. Корделия отметила, что он удивительно мало ерзал для ребенка его возраста.
Император тоже присутствовал здесь — призрачно, через прямое включение из императорского дворца по комм-связи. Эзар был представлен на экране головида сидящим в кресле, при полном параде — какой ценой ему это далось, оставалось только догадываться: трубки и провода датчиков, подсоединенные к его телу, были скрыты от объектива. Лицо его было мертвенно-бледным, кожа почти прозрачной, как будто он на самом деле медленно растворялся в воздухе, уходя со сцены, на которой господствовал так долго.
Галерея была забита женами графов, их подчиненными и охранниками. Корделия с интересом разглядывала дам, блиставших элегантными нарядами и драгоценностями, а затем повернулась к Форпатрилу с намерением выведать у него новые сведения.
— Было ли назначение Эйрела регентом сюрпризом для вас? — спросила она.
— Да не особенно. Некоторые восприняли его отставку и всю эту историю с уходом на покой всерьез — но только не я.
— А я думала, он действительно всерьез решил удалиться от дел.
— О, не сомневаюсь в этом. Первый, кого Эйрел вводит в заблуждение своими солдафонскими замашками, — это он сам. Наверное, именно таким человеком он всегда хотел быть. Похожим на отца.
— Хм, в общем-то, я замечала за ним тенденцию то и дело переводить разговор на тему политики. Причем в самые неподходящие моменты. Например, предлагая руку и сердце.
Форпатрил рассмеялся:
— Я представляю! Знаете, в юности он был настоящим консерватором — если вы хотели знать, что думает Эйрел по тому или иному вопросу, надо было всего лишь спросить об этом графа Петра, а затем умножить эту точку зрения вдвое. Но к тому времени, когда мы начали служить вместе, Эйрел начал делаться… хм… странным. Если нам удавалось его завести… — При воспоминании об этом в глазах капитана блеснул озорной огонек, и Корделия тут же поспешила его подзадорить.