Грегор печально посмотрел на группку из Эйрела, Корделии и Дру и что-то горячо принялся шептать матери. Карин жестом отослала гвардейца, а несколькими минутами спустя к ним подошел командир дворцовой охраны и попросил разрешения увести Друшнякову. Вместо нее теперь Корделию охранял ненавязчивый молодой человек, который держался за пределами слышимости и почти что вне поля зрения Корделии: это было немалое достижение для парня таких габаритов.
К счастью, Корделия с Эйрелом вскоре пересеклись с лордом и леди Форпатрил, теми немногими, с кем Корделия осмеливалась говорить без политически-светских экивоков. Красно-синие цвета парадной формы капитана лорда Форпатрила превосходным образом шли к его темным волосам. Леди Форпатрил смотрелась столь же блестяще: в платье розового оттенка камелии и с теми же цветками в пышных черных волосах, так потрясающе контрастирующими с ее белой бархатной кожей. Корделия подумала, что они составляют образцовую чету форов, безмятежных и элегантных; эффект слегка портило лишь то, капитан Форпатрил, как постепенно сообразила Корделия по его сбивчивой речи, был пьян. Впрочем, жизнерадостно пьян: опьянение лишь делало черточки его характера более явными, но не меняло его в неприятную сторону.
Тут Форкосигана перехватили и увели в сторону какие-то люди, в глазах которых явно читалось Важное дело, и он оставил Корделию на леди Форпатрил. Две дамы двигались вдоль изящных подносов с закусками, которые предлагали гостями вышколенные слуги, и докладывали друг другу подробности о своей беременности. Лорд Форпатрил, извинившись, ускользнул в погоню за подносом с вином. Дамы стали обсуждать покрой и цвет придуманного Элис следующего платья Корделии. — Для тебя на Зимнепраздник — черное с белым, — с апломбом заявила Элис. Корделия робко кивнула, гадая тем временем, сядут ли они вскоре за стол или предполагается, что гости будут клеват понемножку с проносимых мимо подносов.
Элис отвела ее в дамский туалет — предмет ежечасного интереса обеих, поскольку беременность сказывалась на мочевом пузыре — а по дороге обратно представила еще нескольким женщинам своего избранного светского кружка. Тут у нее завязалось оживленное обсуждение с какой-то из давних подруг приема, который та намеревалась вскоре устроить для дочери, а Корделия отошла чуть в сторону.
Она тихо ретировалась, отделившись (она попыталась не подумать «от стада») на минуту, чтобы поразмышлять в тиши. Какую все перепутано здесь, на Барраяре: в одну минуту он родной и знакомый, в другую — чужой и ужасающий… но шоу они устроили отличное. А! Вот чего ей здесь не хватало, поняла Корделия. На Колонии Бета церемония такого размаха снималась бы на головидео и транслировалась в реальном времени на всю планету. Каждое движение, от начала и до самого последнего момента, было бы на самом деле танцевальным па, аккуратно срежиссированным в соответствии с углом зрения камер и расчетом времени комментаторов. Но здесь она голокамер не видела. Единственным, кто вел запись, была СБ, а для их целей хореография не требовалась. Люди в этой комнате говорили и двигались только друг для друга, и все это блистательное зрелище никто не удосужится запечатлеть на будущее; уже завтра оно останется лишь в памяти.