Кто- то зашел в библиотеку. С облегчением Корделия поняла, что это лейтенант Куделка. Он уселся, осторожно и скованно, за комм-пульт. «Не буду ему мешать; у него хотя бы настоящая работа, не то, что у меня», подумала Корделия. Она не вернулась к своей книге, но присутствие Куделки ее успокаивало.
Ку работал за пультом всего минуту-другую, потом со вздохом выключил машину и рассеянно уставился на пустой сейчас резной камин, в самом центре стены; Корделию он так и не заметил. «Не одной мне не удается сосредоточиться». Может, это все странная пасмурная погода виновата, что вгоняет людей в такую депрессию…
Куделка взял в руки шпагу и провел рукой по гладкой поверхности ножен. Затем он отщелкнул ножны с клинка, крепко их придерживая и отпуская пружину медленно, без звука. Он взглянул вдоль сверкающего лезвия, которое словно излучало собственный свет в этой полутемной комнате, повернул, будто любуясь узором на металле и тонкой работой. Потом развернул острием к своему левому плечу и рукоятью от себя. Ку взялся за лезвие, подложив под ладонь носовой платок, и совсем легонько его прижал к шее, сбоку, там где проходит сонная артерия. Лицо его было сейчас отрешенным и задумчивым, а пальцы сжимали клинок нежно, словно любя. Внезапно его рука напряглась.
У Корделии вырвался судорожный вздох; Куделка вздрогнул и очнулся от своей задумчивости. Только сейчас он заметил Корделию; он стиснул губы и густо покраснел, опуская клинок. На шее у него осталась белая полоска надсеченной кожи — словно ожерелье с рубиновыми капельками крови.
— Я… не видел вас, миледи, — хрипло проговорил он. — Я… вы не думайте. Я просто дурачился, вы же видите.
В молчании они уставились друг на друга. И тут у Корделии против воли вырвалось: — Ненавижу это место! Мне все время страшно.
Она уткнулась лицом в высокую спинку дивана и, к собственному ужасу, расплакалась. «Прекрати! Перед кем угодно, только не перед Ку! У него хватает настоящих проблем, чтобы ты еще вываливала на него свои, воображаемые». Но она никак не могла остановиться.
Ку поднялся и с перепуганным видом прохромал к ее диванчику. Неуверенно присел рядом.
— Гм, — заговорил он. — Не плачьте, миледи. Правда, я только дурачился. — Он неловко погладил ее по плечу.
— Чушь, — выдавила она. — Знаешь, как ты меня перепугал? — Она импульсивно передвинулась, уткнувшись залитым слезами лицом не в холодный шелк обивки, но в его теплое плечо, в шершавую ткань зеленого мундира. И это подвигло Ку на ответную искренность.
— Вы даже не представляете, — зашептал он яростно. — Они меня жалеют, понимаете? Даже он жалеет. — Ку резко дернул головой; «он» — находящийся где-то там Форкосиган. — Это в сто раз хуже издевок. И так будет всегда.