— Неужели на научной почве? — восхитился Мартин.
— Именно. Девочка в пух и прах разбила две теории из трех, которые считались у нас самыми перспективными… Если интересно — это теория единого уравнения Вселенной и солнечный цикл чтения…
Мартин непонимающе поднял брови.
На лице Клима появилось страдальческое выражение профессора физики, объясняющего сыну-школьнику законы Ньютона.
— Язык Библиотеки — это фонетическое письмо, — сказал он. — Трудности даже не в том, что мы не можем пока с уверенностью соотнести символы на обелисках с теми или иными звуками. Главная проблема — как эти буквы складываются в слова, а слова — в предложения. Теория солнечного цикла предлагает начинать чтение с какого-нибудь восточного обелиска, затем, когда его тень точно укажет на другой обелиск, — добавить новый знак, посмотреть на тень от второго обелиска…
— А когда солнце будет в зените — поставить точку в предложении, — любезно подсказал Мартин.
Клим заёрзал, буркнул:
— Все гораздо сложнее, но в целом вы поняли… Теория единого уравнения Вселенной гласит, что язык Библиотеки — это на самом деле математические символы, в едином уравнении описывающие все законы мироздания. Его ещё называют Уравнением Бога. Девочка камня на камне не оставила от этих теорий. А поддержала мою точку зрения, что язык Библиотеки родственен туристическому языку. Вы знаете, сколько в нём букв?
Мартин задумался. Как ни смешно, но знание туристического вовсе не предполагало понимание его грамматики. Любой, прошедший Вратами, начинал говорить на туристическом — совершенно свободно и непринуждённо.
— В такой же тупик станет ребёнок, который уже прекрасно умеет говорить, но не обучен чтению и грамматике, — сказал Клим. — Можно научиться счёту — интуитивно, не раздумывая. Но выделить и систематизировать все звуки языка, соотнести их с буквами — это уже предмет научного поиска.
Мартин поднял руки. И сказал — языком жестов, складывая кисти рук с отведёнными на девяносто градусов большим пальцем:
«Мы знаем чтение и грамматику. Язык жестов — это и есть азбука туристического».
«Правильно, — безмолвно ответил Клим. — Это так естественно, что мы не задумываемся об этом. Но нас научили азбуке. В туристическом языке сорок семь букв, тринадцать знаков препинания и два числительных. Ноль и единица, двоичный код».
Ребёнок, подозрительно уставившийся на взрослых, негромко, предупреждающе заревел.
— Не любит, когда говорят на туристическом жестовом, — пожаловался вслух Клим. — Русский и английский понимает, туристический тоже, а язык жестов — ещё нет. Он родился здесь, Вратами не проходил.