Глава 4. «Яблони» (окончание)
Мы ехали молча. Было пасмурно, пошел снег.
Я вспоминала, о чем еще не расспросила Шлосса. Ах да…
— Насколько я поняла, ваша жена скончалась довольно давно? — уточнила я.
— Тому уж больше десяти лет, — печально ответил Шлосс, даже не удивившись резкой смене темы.
— От чего она умерла?
Шлосс немного помолчал, видимо, ему тяжело было вспоминать.
— У нее было слабое сердце, — сказал он наконец. — Медики удивлялись, как это ей удалось родить двоих детей. Мы все старались не тревожить ее лишний раз, чтобы не спровоцировать приступ, ее ведь все любили… Я от нее почти полгода скрывал, что сын сбежал, говорил, что отправил его с оказией к старому другу на север, погостить, письма за него писал… А она давно обо всем догадалась и молчала. А однажды она просто уснула и не проснулась… — Шлосс отвернулся, зашарил по карманам в поисках платка. — Простите, госпожа Нарен… одну минуту…
Я терпеливо ждала. Видимо, Шлосс в самом деле любил свою жену. Большая редкость по нынешним временам! Интересно, взаимно ли?
— Почему вы не женились во второй раз? — спросила я, когда Шлосс смог, наконец, справиться с собой.
Шлосс покосился на меня с укоризной, но, поняв, видимо, что я не из праздного любопытства спрашиваю, ответил:
— Сперва… Вы знаете, госпожа Нарен, я очень любил Малену. Я не мог представить, что смогу назвать другую женщину своей женой… И потом, дети — я подумал, что лучше вовсе без матери, чем с мачехой. — Он вздохнул. — А потом дети выросли, и я решил, что уже слишком поздно жениться снова. Кто за меня пойдет? Или вдова с детьми, или нищая девочка из захолустья… И зачем мне это?
— А как насчет отношений с женщинами в целом? — бесцеремонно спросила я. — Вы достаточно молодой мужчина.
— Хм… — Шлосс заметно смутился. — Это… Да, конечно… Я понимаю, о чем вы, госпожа Нарен. Не без этого… Но я всегда старался быть осторожным и никого не обидеть… — «И не наплодить внебрачных детей, " — добавила я про себя. — Никаких прочных отношений я не заводил… В конце концов, всегда можно наведаться в город…
Шлосс окончательно смутился и увял, но я поняла его мысль. Даже птица не гадит в своем гнезде, а Шлосс был определенно умнее любой птицы. Нет смысла связываться со служанками или крестьянками, способными серьезно скомпрометировать его особу, если до столицы — два дня езды, а в городе всегда найдутся сговорчивые девицы, которым дела нет до того, как зовут их клиента.
— Я хочу сказать, — подал голос Шлосс. — если вы думаете, что какая-то обиженная женщина могла бы захотеть таким образом отомстить мне… Нет, этого не может быть, право слово.