Мои глаза встретились с болотцами отчаяния на кошачьей морде.
Я не причиню вреда, поверь... Я знаю, как тебе плохо, и ты понимаешь, что я могу это чувствовать... Имею право... Нет, даже не право — обязанность... Ты теряешь остатки разума, так долго лишённый связи с человеческим Кружевом, но твоё звериное чутье пока не ошибается: я — друг. Я — хозяин. И я позабочусь о тебе...
Убаюканный моим взглядом, кот лёг на бок, открывая грудь и живот. Ага! Вижу Знак. Потерпи чуть-чуть, мой сладкий!
Пальцы надавили на серебристую шкуру. Кот всхрапнул, дёрнулся было в попытке то ли избежать моего прикосновения, то ли наоборот, сделать его ещё более плотным, и безвольно распластался на траве, закатив глаза. Я даже испугался, что переусердствовал, но, прислушавшись к мерному, пусть и очень тихому дыханию, успокоился: всё идёт своим чередом. Шадд погрузился в сон, близкий к небытию, и не будет нам мешать...
Я скинул куртку и закатал рукав рубашки:
— Всё готово? У вас есть какая-нибудь прозрачная склянка, чтобы собрать кровь?
Недолгие блуждания женщины среди мешков с пожитками наградили вашего покорного слугу флакончиком, хранящим цветочный аромат. Мыть его было некогда, и я махнул рукой:
— Сойдёт!
В костре уже весело трещали ветки. Я проследил, чтобы Матушка тщательно прокалила на огне остриё ножа, и подставил левое запястье. Терпеть не могу уколов, но другого пути сейчас нет...
Пффф! Лезвие прокололо кожу. Больно, фрэлл подери! На моё счастье, Матушка была знакома с лекарским делом: наполнив флакончик, приложила к ранке смоченный жутко пахнущим зельем клочок ткани и ловко замотала повязкой мою руку. Так, одно дело сделали, на очереди — второе.
Я выбрал одну из веток — тех, что уже наполовину стали углём, — и вернулся к шадду. Дыхание в норме, время ещё есть... Следующие несколько минут я занимался крайне интеллектуальным делом: водил ладонью по шкуре и отмечал чёрными кружочками те места, в которых предполагалось расположение накров. Их было на удивление немного: по три с каждой стороны от позвоночника и ещё один — ближе к паху. Довольно вздохнув, я подозвал Матушку, а сам вооружился соломинкой — самой прочной и чистой, какую только смог найти в фургоне.
— Теперь слушайте внимательно, потому что вы должны будете делать то, что я скажу и как я скажу. — Она согласно кивнула. — Видите эти отметины? По моему знаку вы будете разрезать кожу, ткани под ней — примерно на дюйм вглубь — и раздвигать края разреза. Ничего не бойтесь и ни о чём не думайте. Готовы?
— Да. — Короткий ответ воина.
Я набрал в соломинку первые капли густой тёмной жидкости.