Блейр глотнул пива и громко рыгнул, пока ученые мужи на экране наперебой пытались предсказать, что же скажет Толвин. Камеру снова навели на Таггарта, казавшегося немного заскучавшим. Паладин неплохо устроился, подумал Блейр. Усы и волосы Таггарта были еще скорее светлыми, чем седыми, а морщины под глазами стали немного глубже. Блейр решил, что жизнь политика ему весьма к лицу.
Таггарт посмотрел на часы и начал стучать молоточком, пытаясь призвать собрание к порядку. Блейр заметил, что поначалу получалось это у него не очень. Наконец зал затих, и Блейр услышал, как Таггарт представляет Толвина. Блейр снова засмеялся -- похоже, Паладин окончательно потерял свой акцент. Ему всегда казалось, что шотландский выговор Таггарта был притворным. Картавый шпион не очень подходил к представлениям Таггарта о секретном агенте.
Смех Блейра утих, когда к подиуму вышел адмирал, сверкая наградами и регалиями на парадной униформе. Вид Толвина вызвал у Блейра противоречивые чувства. Адмирал когда-то считал Блейра предателем, или, что еще хуже – некомпетентным, из-за потери "Когтя Тигра". С тех пор Блейр доказал, что Толвин был не прав, в основном выполнив львиную долю его же самоубийственных миссий.
Блейр считал репутацию Толвина как человека, рискующего чужими жизнями, не полностью отражавшей действительность. Готовность адмирала пожертвовать кем или чем угодно, чтобы добиться своей цели, долгое время прославлялась в популярной прессе. Он был "человеком, всегда доводившим дела до конца".
Блейр часто попадал на место одного из тех, кого должны были принести в жертву; это была единственная почесть, которую он не слишком жаловал. Ему всегда удавалось возвращаться. Многим его друзьям, также летавшим по приказам Толвина, не так повезло. Толвин выиграл больше, чем потерял, несмотря на все похоронки. Адмирал, по крайней мере, насколько знал Блейр, никогда не чувствовал раскаяния за тех, кто погиб в его операциях.
Он без особого впечатления слушал, как Толвин излагал свой план – послать большую экспедицию на границу. Не слишком много событий произошло со времен Килратской Войны, и, без сомнения, Толвин искал действия. Он засмеялся. Старый боевой конь пытался найти причину, чтобы вывести свои носители.
Новости показывали, что эти налеты были не более чем булавочными уколами. Реакция Толвина показалась ему более схожей со стрельбой из пушки по воробьям, чем с военной операцией, если только пресса не принижала реальную опасность. Блейр пожал плечами. Затем он громко расхохотался, когда Толвин заставил Сенат предоставить ему ударный отряд. Если Толвин хотел гоняться за пиратами с боевым флотом, Блейра это вполне устраивало. Единственное, что обеспокоило его -- то, как легко сдался Паладин. Таггарт оказался едва ли не главным агитатором Толвина -- помог выписать адмиралу карт-бланш для его личной маленькой войны. Блейр задумался, что это сулит в будущем. Военные, через адмиралтейский суд и закон военного времени, забрали очень много гражданских прав во имя защиты человечества от килрати. Блейр видел, как правительство использует один предлог за другим, чтобы замедлить переход назад, к полностью гражданскому управлению. Блейр не думал, что Паладин, сам бывший военный, как-то поможет гражданскому правительству вернуть его прерогативы. Это отречение, похоже, подтверждало его рассуждения.