– Ну, Акира, говори ты, кого твой отец привёл? – спросил Сазонов у Окирэ, или как его звали поселковые – у Акиры, иногда добавляя и Куросава.
– Это Хатысма, брат Тутумэ, нашего старого вождя. Там он, его жёны и родня – он тоже хочет жить с вами, не давать ясак и женщин бурятам.
– Так. Алексей, ну чего нам делать? Отойдём-ка, – Вячеслав увлёк майора в сторонку.
– А чего? Нам не надо больше народу. Их уже больше нас станет – а это опасно!
– Верно думаешь. Мда, что-то быстро слишком второй кыштым нарисовался.
– Можно подумать, как их сплавить к Смирнову, – тихо добавил Алексей.
– Правильно, мы хотели второго кыштыма отбить – вот и отбили, – хмыкнул Вячеслав.
– Вячеслав, пускай Смирнов селит их около посёлка, кочевьем. Рядом с посёлком пускай службу несут – наши вон, неплохо вроде справляются. Правда, за ними глаз да глаз нужен.
– Ладно, давай с этим братом поговорим. Потом к Смирнову отправим моторку, если всё нормально будет.
Всё решилось довольно быстро – Хатысма был вовсе не прочь стать кыштымом полковника, лишь бы не платить бурятскому князьку наложенный на него суровый ясак и оказывать прочие прелести жёсткому хозяину. На вопрос Сазонова, а не заявится ли, этот князёк, Немес, сюда, чтобы потребовать назад своего вассала, Хатысма со смехом сообщил, что тот боится казаков и никогда не сможет придти и требовать что-либо.
– Казак сильный, а Немес слабый! – Веселился маленький ростом и совершенно седой Хатысма.
Сазонов с Соколовым переглянулись и одновременно пожали плечами.
– Ладно, посмотрим, как Смирнов отреагирует на предложение заиметь вассала. А Смирнов отреагировал вскоре и очень даже положительно, как и предполагал Вячеслав. Полковник предложил Хатысме защиту и покровительство, в обмен на мясо, выделанные шкуры и золото. Тот согласился, ударили по рукам. Хатысма, оставив с собой жён и взрослых сыновей, которые ставили ему чум в перелеске неподалёку от частокола Новоземельского посёлка, остальных отправил за своим кочевьем.
Посёлок Новоземельский, Байкал. Конец ноября.
В Прибайкалье ожидаемо пришла зима, ночью уже здорово морозило, покрывая лужи льдом, сковывая землю до цементной твёрдости. Зимнего обмундирования на всех не хватало, поэтому что-то носили по очереди, а где-то выручала меховая одежда тунгусов, которые регулярно приносили её в посёлок. А этим утром зима окончательно вступила в свои права – наконец выпал снег, лёгший за ночь ослепительно белым ковром. От снега и яркого солнца с непривычки слезились глаза, так что некоторых счастливых обладателей солнцезащитных очков затерроризировали желающие их поносить. Поселковые, ходившие в становище тунгусов, играли с веселящимися в снегу детьми, которые, звонко смеясь, норовили засветить этим гогочащим бородатым дядькам снежком по шапке. Даже профессор Радек присоединился к всеобщему веселью, полностью извалявшись в снегу и, лишь взмокнув от непривычки, заковылял в избу сушить одежду.