Карпинский вдоволь наигрался и с оружием казаков – помимо страшных на вид бердыша, сабель и копий у них имелось в острожке три фитильных ружья. Сначала еле упросив Хмелёва дать ему разок выстрелить из такого раритета, потом Карпинский десять раз пожалел об этом. Это же сколько всего надо было сделать, чтобы эта дура наконец выстрелила. Зато уж, когда ему удалось воспламенить порох через затравочное отверстие в стволе, последующий выстрел потряс его и в буквальном и в переносном смысле.
– Да-а, конечно неплохо. Но у вас слишком сложно всё, – сказал Пётр, возвращая ружьё лыбившемуся Афанасию, когда дым от выстрела почти рассеялся.
На следующий день, после удачной рыбалки, обитатели Удинского острога сидели на островном берегу, смотрящего в сторону Ангары. День неторопливо клонился к вечеру, неожиданная майская жара спала и наконец-то задул долгожданный прохладный ветерок. Пётр, нанизывая на отобранные Новиковым у Игоря-почвоведа, шампуры куски потрошеной рыбы лениво поинтересовался у Афанасия.
– А что, Афоня, когда, говоришь, твои должны быть?
– Да хоть вчера, хоть завтра, Пётр. Енто мне не ведомо, но пора бы уже, – снимая первую партию рыбного шашлыка, ответил Хмелёв.
– Думаю, что сегодня будут, – заметив удивлённый взгляд десятника, он просто указал шампуром с нанизанным кусочком на приближающуюся лодку. Возвращались двое казаков, посланные в полдень на Ангару в дозор.
– О, так и есть, Макарка со Жданом поспешают, ишь шапкой машет, точно наши идут! – Хмелёв вскочил и, сорвав с кудлатой головы шапку тоже истово завертел ею, звонко свистя.
Разделывавший рыбу тунгус, тоже поднялся с брёвнышка и заинтересованно глядел на реку, приложив ко лбу ладонь, заслоняясь от солнца.
– Смотри Петя, за той ещё лодки, – он указал на появившиеся за первой лодкой другие.
– Нет, это не лодки, это…, – Карпинский силился вспомнить, как это можно назвать.
– Струги енто, Петя! – рассмеялся над Карпинским десятник.
– А точно! Как у Разина, – хлопнул себя по лбу Пётр.
– У ково?
– Ну, неважно.
Хмелёв махнул рукой и пошёл к бережку, встречать лодку. Пристав, казаки выскочили из лодки и, бурно жестикулируя и показывая на струги, начали что-то втолковывать десятнику. Тот, слушая, лишь кивал. Афанасий, подошёл к Карпинскому, лицо его заметно стало мрачным и выражало обуревавшее десятника раздумье.
– Ну что, Петя…
– А что, Афоня, говори, что на тебе лица нет? – Карпинский заметно напрягся.
– Ну, короче. Там отряд казачков Якова Хрипунова идёт. День хода их разделяет. Сейчас струги подойдут, разъяснят мужики что да как.