Она поставила перед ним тарелку с яичницей, и он предложил:
— Если в доме найдется какая-нибудь работа для меня, я с удовольствием выполню ее.
— Спасибо. Но никакой работы нет.
— Может, вы еще подумаете. Вы пригласили меня к себе на кухню и накормили, и я очень ценю это. И хочу отплатить. Я не боюсь никакой работы.
— Откуда ты?
— Из Миссури.
— Я так и думала, что ты с юга. У тебя странный выговор. А куда держишь путь?
— Не знаю, — ответил он.
Больше она ничего не спрашивала, прислонившись к стене с ложкой в руках, и некоторое время смотрела, как он ест. Потом она молча вышла, оставив его на кухне одного.
Доев, он остался сидеть у стола, не зная, что делать. Не следует ли ему встать и уйти? Пока он мучился в нерешительности, женщина вернулась с парой низких черных сапог в одной руке и черными носками в другой.
— Примерь вот это, может, подойдет, — велела она Киллиану.
— Нет, мэм. Я не могу.
— Можешь. Давай, надевай. Размер, похоже, подходящий.
Он надел носки и сунул ноги в сапоги. С левой ногой он старался быть осторожным, но щиколотка все равно вспыхнула болью. Он со свистом втянул в себя воздух.
— У тебя что-то с ногой? — спросила женщина.
— Я подвернул ее.
— Когда спрыгивал с поезда?
— Да, мэм.
Она укоризненно покачала головой:
— А кто-то просто разобьется. И все из-за страха перед старым толстяком с шестью зубами во рту.
Сапоги были великоваты, но только на размер. Они застегивались на молнию. Черная чистая кожа лишь слегка потерлась на носках.
— Ну и как они тебе?
— Сидят хорошо. Но я не могу их взять. Они совсем новые.
— И что же? Мне от них толку никакого, а мужу они больше не нужны. Он умер в июле.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже, — сказала она, ничуть не изменившись в лице. — Ты кофе хочешь? Я забыла предложить тебе кофе.
Он промолчал, и она налила ему и себе по чашке кофе и сама села за стол.
— Он погиб в аварии, — сообщила она. — Перевернулся грузовик. Погиб не он один, там было еще пятеро. Может, ты слышал. В газетах много об этом писали.
Он не ответил. Об этой аварии он ничего не слышал.
— За рулем сидел мой муж. Кое-кто считает, что он виноват. Что он был недостаточно внимателен. Даже проводили расследование. Кто знает, быть может, это и вправду его вина. — Она помолчала и заговорила вновь: — В том, что он погиб, есть одна хорошая сторона: по крайней мере, ему не пришлось жить дальше с этой виной. Жить и думать, что люди погибли из-за него. Это бы съело его изнутри.
Как бы Киллиан хотел, чтобы он был Гейджем! Гейдж нашел бы, что сказать. Гейдж потянулся бы через стол и прикоснулся к ее руке. А Киллиан сидел в сапогах погибшего мужчины и боролся с немотой. Наконец он выпалил: