...Я выгнулась дугой и закричала... вода попала в рот; кашляя и отфыркиваясь, я вернулась в себя.
Одрин, все еще не разомкнувший рук, исступленно что-то шептал на незнакомом языке. Мне стало немного не по себе, и я прошептала:
-- Вы мне... кости переломаете... не отпускай... нет...
Встретилась с его удивленным и все еще не вернувшимся в эту реальность взглядом. Потом почувствовала, что он ослабил хватку, и услышала растерянное:
-- Извини... Я сделал тебе больно?
-- Нет... ты... -- перехватило дыхание. Я... никогда не осмелюсь ему сказать... простое и короткое... Если он и вправду отличается от человека, то пусть читает в моих глазах, в руках, обхвативших его шею, пусть читает в моей душе... пусть... Я потупилась:
-- Я... проголодалась.
Почувствовала на своем лбу легкий поцелуй и, подняв глаза, увидела, как мевретт в несколько взмахов достиг бортика бассейна. Одним рывком очутившись на плитах пола, он взял большое полотенце и, развернув его, подошел к воде:
-- Давай сюда. Я тебя жду...
У меня так ловко вылезти не получилось, ладонь, о которой я совсем забыла, коварно напомнила о себе. Я едва сдержала стон. Одрин наклонился и, взяв меня за руку, вытянул из воды. Потом опустил мне на плечи большое, изумительно мягкое, пахнущее свежескошенной травой полотенце, и убрал мокрые волосы со лба:
-- Посиди здесь, я сейчас распоряжусь.
Он завернулся в другое полотенце и выглянул в коридор. За плечо втащил в дверь щуплого беленького мальчишку лет девяти, одетого в медового цвета тунику. Величаво возвышаясь над беднягой, Мадре строгим голосом распорядился насчет ужина. Мальчик, очевидно, за всю свою жизнь впервые узревший полуодетого мевретта, зарделся до самых кончиков острых ушей и убежал исполнять приказ.
Я осталась сидеть на бортике, свесив ноги в воду и легонько пошевеливая пальцами. Представляя себе, как щекотно было бы раздвигать плывущие по воде розовые лепестки. Но розы в воде не плавали... только рыбки... И то, кажется, воображаемые. Мне было грустно.
Услышала легкое шлепанье босых ног по мраморному полу -- это подошел Одрин. Он уселся рядом, обнял меня и как-то совсем по-детски уткнулся носом мне в шею. Помолчал и лениво произнес:
-- Сейчас принесут ужин. Ты пить что будешь?
-- То же, что и ты.
Странно, но его светлые волосы высохли на удивление быстро, я коснулась их пальцами, словно погладила кошку... или сухую траву...
-- Одрин... ведь так не бывает... мне это снится, да?
Он поднял голову и, уставившись на меня серыми кошачьими глазами, серьезно сказал:
-- Надеюсь, что не снится. Потому что, проснувшись, уже будет незачем жить...