Я зарылась лицом в ароматные венчики. Задыхаясь от нежности.
-- Одрин, я... спасибо...
Разрыдаться опять не хватало. Что же я сегодня плачу и плачу...
-- Ты сам моя звезда.
Элвилин погладил меня по голове:
-- Я уже говорил, что люблю тебя? -- спросил тихо.
Я подняла голову, сморгнула, глядя ему в лицо. Руки разжались, и розы посыпались под ноги. Но зато я сумела его обнять.
Одрин нежно поцеловал мои губы, пристально посмотрел в глаза:
-- Можешь обещать мне одну вещь?
-- Какую?
-- Там, куда ты уедешь, всегда помнить о том, что я жду тебя. Помнить об этом и быть осторожной. Ты нужна мне, Триллве. Нужна здесь, живая... Наверное, я эгоист, что говорю тебе такое, но... я не смогу без тебя... Уже не смогу.
-- Я буду помнить об этом. И вернусь, обещаю.
-- Ты... очень дорог мне. Не грусти... пожалуйста...
Я опустилась на колени, пряча повлажневшие глаза, и стала собирать рассыпавшийся букет.
-- Осторожнее, не уколись, -- он присел рядом, помогая.
Где-то над крышей полыхнула молния, и Одрин поднял голову:
-- Кажется, гроза опять усиливается... Ну и денек сегодня выдался. Суматошный, но счастливый... Ты не устала, Арри? -- и он вручил мне оставшиеся розы.
Я подняла голову к стеклянному потолку, залитому дождем.
-- Устала... слегка... хочу посидеть с тобой у огня... немного... может быть...
Встала и протянула ему руку, второй прижимая к себе букет, слегка колющийся через рубашку:
-- Куда пойдем?
-- Ну, я думаю, что тебе должна понравиться шкура снежного вепря возле очага...
Он обнял меня за плечи и повел, было, к двери, но на полдороги задержался:
-- Так, мы совсем забыли. Что ты там о грядках и Звингарде говорила?
-- Что он прячет мед, под валерьянкой... -- меня слегка терзала совесть: мы и так уже лекарскую клумбу разорили.
Одрин недоуменно огляделся по сторонам. Потом немного растерянно повернулся ко мне:
-- А ты знаешь, как выглядит валерьянка?
-- Не-а, -- призналась я. -- Но если в замке есть кот...
-- Ну, теоретически кот, конечно, есть. И даже не один. Но где они находятся в данный момент... Ладно, пожалеем старика Звингарда, я что-нибудь придумаю.
И он повел меня прочь.
Насчет того, что кабинет протопили и высушили, мевретт оказался чересчур оптимистичен. Ковер изрядно залило водой, и было там не в пример холодней, чем в оранжерее. Я сильнее прижалась к Одрину, словно кошка в мартовских лужах, поджимая босые ноги.
Кроме того, здесь было совершенно темно. Элвилин видят в темноте, но я не элвилин.
Мадре подхватил меня на руки и внес в спальню. Усадил на шкуру возле камина и разжег огонь. Потом присел рядом и наклонился над раненной ногой: