— Пришла наконец! — воскликнула Роузи, критически оглядев дочь. — Господи, это платье тебе уже коротко! А где твои туфли, девочка?
— У меня их нет, — тихо ответила Ханичайл, опустив глаза. — Последняя пара мне уже мала.
Роузи, нервничая, посмотрела на Джека, прикрывая смущение хихиканьем.
— Ханичайл, не говори таких вещей. Мистер Делейни может подумать, что я плохая мать. У дочери нет туфель, в самом деле. Элизе следовало бы сказать мне об этом, и я бы купила тебе целых две пары.
— По мне, она выглядит чудесно, — добродушно заметил Джек. — Это что, запах жареных цыплят? Господи, как долго я не ел их. — Он одарил Ханичайл заискивающей улыбкой. — Полагаю, что это тоже твоя любимая еда, Ханичайл? Я прав?
— Нет, — соврала Ханичайл. — Я их не люблю.
Роузи бросила на дочь сердитый взгляд: с этой девчонкой хлопот не оберешься.
— Удивительно, какими безжалостными могут быть дети, — пожаловалась она Джеку. — Сколько для них ни делай, взамен ни благодарности, ни уважения.
Джек молча пожал плечами. Вынув из кармана фляжку, он поставил ее на стол, затем снял пиджак и, закатав рукава рубашки, разлил содержимое фляжки по двум стаканам.
— Хорошо здесь у тебя, Роузи, — сказал он, глядя вдаль на широкие просторы. — И какое чудесное стадо, готовое для аукциона.
— Это только часть стада, — залебезила Роузи. — У меня его тысячи голов. Я уже даже не помню сколько.
Джек положил себе цыпленка, полил его подливкой и, удовлетворенно кивнув, приступил к еде.
— Думаю, что Ханичайл знает, сколько у вас голов скота.
Опустив глаза, Ханичайл смотрела в пустую тарелку. Роузи положила ей кусочек цыпленка и густо полила подливкой. От еды шел чудесный запах, а Ханичайл была так голодна, что ощущала во рту вкус еды. Но она постаралась подавить в себе голод и крепко сжала рот. Лучше она останется голодной, чем будет есть с этим мужчиной.
— Не теряй зря времени, разговаривая с ней, Джек, — злобно сказала Роузи. — Она прикидывается.
— Ты не понимаешь, от чего отказываешься, детка, — сказал Джек, вгрызаясь в ножку цыпленка.
«О, знаю, — с горечью подумала Ханичайл, — но все равно не буду есть вместе с тобой».
— Ради Бога, почему бы тебе не оставить нас одних и не дать спокойно поесть, — сказала наконец Роузи, и Ханичайл обрадованно выскочила из-за стола еще до того, как Роузи закончила предложение. Она вбежала в дом и спряталась за оконной занавеской, слушая, как мать рассказывала Джеку все о ранчо, о том, каким большим оно было, сколько в нем голов скота и какую прибыль оно приносило.
— Мне повезло, — заключила Роузи, откидываясь назад и закуривая сигарету. — Мой муж был хорошим хозяином. Он оставил меня богатой женщиной. Но просто удивительно, как быстро деньги утекают сквозь мои пальцы, — добавила она, хихикая.