Жизнью жизнь… чуть не поправ, что называется…
Да нет! Это банально и мимоходом называется куда проще.
Примерно так: я-чуть-не-сдох!!!
…Я с превеликим трудом заканчиваю «процедуру». Если б я не был в воде, я был бы покрыт потом, как металл на осеннем рассвете, — крупными, хладными каплями, очень близкими к изморози.
Теперь можно повторить, — уже спокойнее, — и дышать. А не мучиться.
И я делаю это. Потому как мне следует поспешать. И принимать решение, — назад или вниз. Назад? Или вниз?!
Я уже говорил, что я ненормальный?
Да? Ну, тогда не стоит и удивляться выбору, который я сделал.
Рванув один из спускных клапанов ранца, я выгоняю этим воздух из его отсека. Он нехотя напрягается…, а затем послушно заваливается вслед за мною туда, где беснуется белесая муть, изредка перемежающаяся струёю свежей, незамутнённой воды, прямым током прущей в стену. Образуя просветы.
И тогда напротив этой струи смутно виднелось тёмное круглое пятно, диаметром эдак метра два с половиной, которое, судя по скорее угаданным мною линиям, забрано редкой решёткой.
Я тяну за собою баул и начинаю своё пике к этой точке. Мне нужно торопиться, потому как в этом состоянии мне не светит долго плясать на глубине в десяток-полтора метров…
Мне не хочется напоминать себе лишний раз, что у меня от силы семь минут.
Против вечности камня и долголетия незыблемости воды — четыреста двадцать секунд крохотного, как вспышка искры, мига…
Эту решётку мне пришлось взорвать. Уж не знаю, от кого и зачем её нужно было ставить, но я через неё не проходил.
Никак.
Не способная удержать ничего мельче табуретки, она играла роль молчаливого статиста, когда я старательно выковыривал ей кишки.
Вся поросшая крохотной разновидностью моллюсков, чему я был несказанно удивлён, она походила на престарелого морского ежа.
Вся такая же неряшливая и старая. Наверняка она была ровесницей всего этого циклопического сооружения.
Прежде чем ликвидировать её как данность, мне пришлось повозиться. Нет, не с нею, — она легла под взрывом молча, без страданий, разметав напоследок сорванные мини-взрывом полипы и наросты, и подняв на прощание неимоверную муть.
А с той задачей, чтобы меня не тащило внутрь, как крошку мусора, затягиваемую в пылесос. Для чего я с самого начала прицепил край тонкого троса с редукционным барабаном прямо к одному из её прутьев, ещё очень крепких на вид. И закрепил редуктор катушки на поясе.
Как я видел, край низа трубы был примерно на двадцать пять сантиметров покрыт плотной коркой затвердевшего за годы мелового осадка.
Его окаменевшую структуру можно было сорвать сейчас с места, пожалуй, лишь отбойным молотком.