– Ладно. – Я выпустила руку Тяпкина. – Найди сейчас же своего Лёшу, и пойдем отведем его домой!.. Его мама разрешила ему пойти с тобой? Тоже разумная женщина, он небось ещё меньше тебя?
– Меньше… У него нет мамы, – проворчал Тяпкин, всё ещё обиженно хлюпая. – Он с дедушками живет.
– Понятно, – язвительно вздыхала я, наблюдая, как Тяпкин рыщет по кустам. – И много у него дедушек?
– Семь, – ответил Лёша, вылезая из зарослей бузины.
Он, в общем, не показался мне странным, я даже не удивилась. Может быть, потому, что голова моя была занята работой.
– Это вот и есть Лёша? – спросила я обыкновенным голосом. – Нашла себе дружка под силу!.. Ладно, пойдем отведем его, да обедать пора.
– А что вы будете обедать? – спросил Лёша, прыгая рядом со мной. С другой стороны, держась за мою руку, поспевал Тяпкин.
– Молочную лапшу на первое.
– А на второе? – спросил Тяпкин, потому что больше любил второе, а ещё больше третье.
– На второе сосиски, а на третье кисель из сухой вишни. Лёша даже остановился и отстал на несколько прыжков, нам пришлось его дожидаться.
– Я люблю молочную лапшу, – сказал он, догнав меня.
– Вот как? А Люба не очень. Хорошо. Пожалуйста, идём к нам. А твои семь дедов тебя не хватятся?
– Не хватятся, не хватятся! – обрадованно заторопился Тяпкин, обожавший общество и беседу за едой. – Они его никогда не хватятся, он от них совсем ушел! У него такой противный дед Хи-хи, как Петр Яколич.
– А дедушка хороший, – сказал Лёша грустно. – Он меня любит.
– Кто? – не поняла я. – Этот дедушка Хи-хи?
– Тот дед просто. А это дедушка. Один есть такой… Он хороший.
– Ну ладно, так ты домой пойдешь или к нам обедать?
– К вам обедать, – сказал Лёша и запрыгал впереди меня. Мы уже шли оврагом к нашей калитке.
– Идите мойте руки.
Я стала накрывать на стол. Не знаю уж, как там приспособился мыть руки Лёша, но, возвращаясь в комнату, он с деловым видом тер свои широкие деревяшечки, и лицо у него было серьезным и даже торжественным. Видно, деды держали его впроголодь.
– Куда же мы твоего лешонка посадим? – спросила я Тяпкина. – Прямо хоть на стол сажай.
– На стол сажай! Конечно, на стол сажай! – согласился Тяпкин. – Ты ему полотенце постели – и пусть.
– Я не лешонок! – обиделся Лёша. – Я мальчик Володя.
– Какой же ты Володя? – удивилась я. – А кто же тогда Лёша?
Я хотела посадить его на стол, но он прекрасно забрался сам по ножке стола и задержался на краю, стоя на коленках. Тут уж я взяла его поперек живота и посадила на подстеленное полотенце. Не хватало ещё, чтобы он по чистой клеенке своими баретками топал. На ногах у него были какие-то деревянные квадратные башмачки.