Эти слова были восторженно встречены всеми присутствовавшими при споре двух главных редакторов.
Шеннон сообразила, что перегнула палку, и одернула на коленях юбку.
Ричард Стенли почесал в затылке и процедил сквозь зубы:
– Если ваши сотрудницы и способны в чем-то переплюнуть моих фотографов и редакторов, то исключительно в слабоумии. – Он наклонился над столом и прошипел, брызгая слюной: – Твои девки, Шеннон, в подметки не годятся моим ребятам. Мои парни положат твоих дурочек на лопатки.
Шеннон подавила желание подлить масла в огонь его задетого мужского самолюбия и, приторно улыбнувшись, сказала:
– Тогда вам не нужно волноваться за исход пари, коллега! Мистер Говард похлопает вас по спине и погладит по головке! Он, разумеется, не даст вам хорошего пинка под зад и не крикнет вам в след, что закрывает ваш журнальчик по причине невостребованности читателем.
Ричард нахмурился и оттопырил губу, сразу превратившись из импозантного тридцатилетнего мужчины в обиженного карапуза двух лет от роду.
Шеннон расхохоталась и, подхватив с пола туфельки, встала из-за стола.
– Что вас так забавляет? И куда вы собрались?
– А вот угадайте! – Она вильнула кормой и взяла курс на дамский туалет, стараясь ступать твердо и не упасть.
Возможно, этим бы все и ограничилось и Шеннон отправилась бы спать в свой номер. Но на ее беду, их спор случайно достиг ушей Эдмунда Говарда, находившегося в соседнем баре.
Выйдя через несколько минут из туалета, Шеннон остановилась в коридоре и, схватившись за дверную ручку, стала подтягивать свои чулки. Пол вдруг стал уходить у нее из-под ног, и она, пошатнувшись, пропела себе под нос:
– Пора баиньки! Утром нам рано вставать.
– Но прежде я бы попросил вас уделить мне несколько минут, – раздался у нее за спиной знакомый бас.
Голос управляющего корпорацией отрезвил Шеннон в одно мгновение. Она выпрямила спину, пригладила упавшую на лицо рыжую прядь и обернулась, готовая встретиться с холодным взглядом синих глаз Эдмунда Говарда.
– Я всегда к вашим услугам, сэр! – пролепетала она, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди. В голове у нее при этом вертелся только один вопрос, а именно: неужели ее уволят прямо здесь, напротив дамского туалета?
Облик Эдмунда Говарда свидетельствовал о его достатке и благополучии. Одетый в темный деловой костюм, сшитый на заказ, и мягкие туфли ручной работы, этот элегантный седоволосый шестидесятилетний мужчина с лицом, изрезанным глубокими морщинами, держался бодро и уверенно. Однако вовсе не его осанка и высокий рост поражали собеседника. Нет, самым удивительным в этом мужчине были его глаза: пронзительно-голубые, они пригвождали человека к месту, словно молния, и буквально замораживали своей ледяной невозмутимостью.