Он взял ее за руки и притянул их к своим облегающим штанам, и она расшнуровала их и высвободила его отвердевшее естество. Она прикоснулась и к нему самыми кончиками пальцев, тем же легким, нерешительным, беглым движением.
Гарет, улыбаясь, потянул ее и заставил лечь рядом с собой. Он снова раздвинул ее бедра, и снова по телу ее прошел уже знакомый ему трепет, и, когда его рука легла на нежный пушистый бугорок ее женственности, она рванулась к нему, подгоняемая неведомой ей силой. Тело ее было влажным, пульсировавшим желанием, готовым раскрыться ему навстречу. Его палец скользнул между ее бедер, и он почувствовал, как тело ее напряглось. Какая она маленькая, крепкая, тугая, думал он, целуя шелковистую кожу на внутренней стороне ее бедер. Его руки скользнули под ее спину, охватив ее ягодицы, и он восторженно улыбнулся, потому что они легли в его ладони, как прежде ее груди, будто и были созданы для этого.
В темноте он приподнялся над ней, поднимая и ее. и его плоть скользнула в ее тело. Она судорожно вздохнула, но не вскрикнула. Она была такой маленькой и тугой, что он боялся причинить ей боль, но в теле ее бродили вызванные им к жизни соки, и потому она без труда раскрылась для него. Он проникал в нее все глубже, крепко прижимая к себе, и, когда его плоть задвигалась внутри ее, он почувствовал отклик ее тела. будто своего собственного.
Теперь она приноровилась к его движениям, уловила их ритм. Они становились все яростнее по мере того, как он все глубже погружался в ее тугую шелковистую плоть. Он слышал тяжелое дыхание и легкие вскрики Миранды. Она напоминала ему какое-то дикое лесное существо, испуганное неожиданным вторжением.
Ему хотелось смеяться от удивившей его самого чистой радости, от этой встречи со счастьем, и, когда его семя изверглось в ее тело, смех его уже звенел в тишине и темноте ночи, и он продолжал прижимать ее к себе, пальцы его не выпускали ее оцепеневшего в его объятиях тела, и он ощущал плотно прижатый к нему влажный живот Миранды, будто они слились воедино.
Он не выпускал ее из объятий и продолжал прижимать к себе, пока по ее телу пробегали судороги наслаждения и он ощущал ее пульсирующую плоть. Все ее тело трепетало и в конце концов ее легкие вскрики и всхлипывания переросли в настоящие захлебывающиеся рыдания. И только когда она, совсем обмякшая и обессиленная, замерла в его объятиях, Гарет осторожно опустил ее на влажную траву и закрыл глаза, и его самого омыла волна сладостной и непреодолимой усталости.
Миранда лежала неподвижно. Ей казалось, что ее бедра и живот невесомы, и в то же время они были невероятно тяжелыми, а между ног она ощущала горячую влагу и легкое покалывание, напоминавшее о только что пережитом наслаждении. Она подумала, что граф уснул. Его дыхание стало глубоким, он казался расслабленным и отяжелевшим от усталости. Она посмотрела на небо и некоторое время разглядывала облака, постепенно редевшие и теперь уже пропускавшие серебристый рассеянный свет луны. В тишине она различала, как плещется вода о ступеньки пристани за стеной. Все остальное было погружено в безмолвие. В это время барки и лодки перевозчиков уже не сновали по реке, а обитатели огромного темного дома, чуть видного в сумеречном свете, спали в своих постелях.