Франсиско едва вновь не перешел на крик, однако положение показалось ему слишком серьезным, чтобы ссориться со своим компаньоном. Пришлось ограничиться первоначальным упреком да ненавязчивым подчеркиванием собственной роли в командовании соединенной армией.
– Вы послали Гомеса на разведку? Без моего ведома? – возмутился губернатор.
И тоже без особого крика, понимая сложность ситуации.
Самое плохое – когда приходится командовать вдвоем. Но что поделать, если у каждого из невольного триумвирата имелись соответствующие бумаги, подписанные правительством Республики, и, соответственно, ни один, ни другой не могли уступить доставшуюся ему власть? Сама высадка долгое время была под угрозой из-за неизбежных склок, и потребовалось вмешательство случайно объявившегося на острове Жана Лафита, сумевшего убедить повстанцев все же выступить сообща, невзирая на все разногласия. И вот теперь последние грозили вспыхнуть с новой силой.
– Гомес – мой человек, и я в полном праве распоряжаться им и его подчиненными, – напомнил Минья. – Кроме того, мы же договаривались, что вы осуществляете общую власть на территории штата, а армией командую я. В соответствии с выданными каждому из нас полномочиями.
Пока обоим очень везло в том, что распря не касалась армии. Или касалась в самой слабой степени. Бывшие флибустьеры признавали над собой только боса – именно так, с одной буквой «с», называли (и писали) у пиратов, и только у них, хозяина и главаря, а пришедшие с Франсиско – соответственно, своего командующего. Но добычи пока хватало на всех, поражений в боях не было, как, впрочем, и самих боев, одни мелкие стычки, и это смиряло обе партии. Но вчерашнее заставило людей косо смотреть друг на друга, и уже то там, то тут с губ срывались первые обвинения.
Существовал риск, что армия расколется на две партии, и уж во что она при этом превратится, можно было догадаться без труда.
– Ладно, – вздохнул губернатор. – Пусть будет по-вашему. Но впредь прошу во всех важных случаях ставить меня в известность.
– Вы же тоже не сообщили мне о предполагаемом наказании этого лизоблюда, – но произнесено это было уже без злости.
Оба предводителя готовы были разорвать любого, кто выступает против свободы. И оба понимали: не случись нежданного разгрома, никаких причин для ссоры между ними бы не было. По настоянию более опытного в подобных делах д’Ори вся добыча делилась по справедливости в соответствии с занимаемым положением повстанцев. И доля предводителей во избежание свар специально была сделана одинаковой.
– Если б знать… – вынужден был признать ошибку губернатор. – Но все же теперь нам надлежит держаться вместе.