Выпил Булот-хурэ чашу отравленного торосуна и заснул крепким сном. А Хайхан-хамыган только этого и дожидалась: пустилась она бежать, только пятки засверкали. Глядя на это, фыркнул Бурул-Цохур так, что расстелился на старухином пути беспросветный туман. Заплутала в нем Хайхан-хамыган да и не заметила, как обратным путем побежала. Иссякли на этом волшебные силы коня Бурул-Цохура. Склонился он над спящим пареньком и молвит:
— Булот-хурэ, хозяин мой, вставай, если ты жив. Сорок два моих зуба гремят вместе с уздою, четыре моих тяжелых копыта хотят отвалиться. Скажи, хозяин, свое слово, не то распрощаюсь я с тобой навеки да и поскачу в родную сторонку.
Приподнялся Булот-хурэ, протер глаза и не может понять: где он и что с ним?
— Тебя опоила проклятым зельем старуха Хайхан-хамыган, — говорит ему верный конь. — Пора в погоню пускаться! Прожги своею плеткой мои жирные бедра до самых костей, разорви серебряной уздою углы моих губ до коренных зубов, и тогда мы настигнем коварную старуху. Но перед тем как сесть в седло, положи за пазуху четыре камня.
Выполнил Булот-хурэ наказ своего коня, и пустились они в погоню. Трех дней не прошло, как настиг Булот-хурэ старуху Хайхан-хамыган у берега черного моря.
Вынул паренек из-за пазухи камень, метнул его и переломил старухе правую ногу.
Изловчилась Хайхан-хамыган, на бегу перевязала перебитую ногу ковыль-травой и припустила в гору быстрее, чем под гору. На гребне одного из перевалов уже было обогнал Булот-хурэ коварную старуху, но взмахнула она в отчаянье своим подбородком, словно пешней, нацелившись в затылок пареньку. Метнул он тогда второй камень и выбил старухе глаз. Вырвала она у пробегавшей мимо лисицы глаз, вставила вместо выбитого и побежала дальше. На исходе дня настигла старуха паренька, уже и руку протянула, чтобы стащить его с коня. Но метнул Булот-хурэ третий камень — и плетью повисла перебитая старухина рука. Перевязала она руку ковыль-травой и опять побежала быстрее иноходца. Хотела Хайхан-хамыган проткнуть пареньку спину своим граненым носом, но Булот-хурэ кинул свой последний камень, перебил старухе другую ногу и первым предстал перед ханом. А старуха Хайхан-хамыган еле доползла до цели.
— Сыночек мой Иргай Ширгай, — запричитала она. — Никогда не связывайся с этим голодранцем! У него и конь такой, что вылетающие из-под копыт камни перебили мне все ноги, изувечили все руки.
Закрыла старуха глаза и говорит:
— Сыночек мой, будет тебя точить ржавчина зависти, будет меня точить могильный червь. — С этими словами вздохнула она в последний раз и померла.