Очнулся от сонного забытья лама, нащупал брюшину за пазухой и, услыхав про подкидыша, тоже возмутился:
— Рожают тут, понимаешь, а мне послед за пазуху суют!
Выскочил хан на крыльцо, увидал пьяных стражников и велел отрубить им головы; увидал собак, грызущих кости, и успокоился, решив, что это останки дерзкого вора.
А утром является во дворец Козий Хвост, живой и невредимый, с золотым кольцом на безымянном пальце.
— Здравствуй, хан-батюшка, — говорит. — Обещал ты мне дочь и ханский трон. Сам отдашь или выкрасть придется?
Ничего не поделаешь, отдал хан за ловкого парня свою дочь, уступил ему ханский трон. И зажили люди в тех владениях, как никогда, весело.
МОЛОДЕЦ ПО ПРОЗВИЩУ ВОШЬ-БОГАТЫРЬ
Жил на свете Вошь-богатырь, и был у него белый пороз с блоху величиной.
Вот собрался богатырь на охоту, запряг в телегу своего белого пороза и поехал в лес.
Едет богатырь и видит — лежат на дороге ножницы. Подобрал он находку, закинул на телегу и говорит:
— Сгодятся на доброе дело!
Отправился Вошь-богатырь дальше и видит — скачет по дороге лягушка. Поймал он ее, посадил на телегу и говорит:
— Сгодится на доброе дело!
Поехал богатырь дальше. Глядь — через дорогу змея ползет. Поймал ее Вошь-богатырь и положил на телегу со словами:
— Сгодится на доброе дело!
Не успел богатырь отъехать, видит — посреди дороги лошадиная селезенка лежит. Подобрал ее, кинул на телегу и снова за свое.
— Сгодится на доброе дело! — говорит.
Едет он себе да едет. Песни поет, по сторонам глядит. Увидел в траве перепелиные яйца, подобрал вместе с гнездом.
— Сгодятся на доброе дело! — говорит.
Повернула дорога в лес. Смотрит Вошь-богатырь — на дороге чей-то топор лежит. Подобрал и его, закинул на телегу, приговаривая:
— Сгодится на доброе дело!
А как увидел колючую ветку шиповника, тоже подобрал, не забыв сказать при этом:
— Сгодится на доброе дело!
Подъезжает Вошь-богатырь к дому грозного мангатхая, селезенку на порог кладет, топор — на притолоку. А как в доме осмотрелся — лягушку в чан с тараком посадил, змею в котел с курунгой, ножницы положил в постель, ветку шиповника — на подушку, а перепелиные яйца зарыл в пепел очага. Сам спрятался под широкой хозяйской кроватью и стал ждать, когда мангатхай вернется.
Вот скрипнули ворота, и раздался зычный голос:
— Фу-фу! Нечистым духом пахнет! Не иначе как земляные лягушки, навозные жуки да подлые зверушки наведались.
Вошел мангатхай в дом, хотел тарака отведать, открыл чан, а лягушка как прыгнет, как квакнет! — мангатхай с испугу на лавку присел.
— Что за невидаль, что за колдовские козни?! — говорит.