- Ты такая заботливая и предусмотрительная, Айка, - сказал он серьезно, - но тебе нет никакой нужды тревожиться об этой женщине. Она испанка и в женских покоях ей будет не по себе.
Айка подождала еще немного, надеясь на то, что он скажет что-то еще, но так как он молчал, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть разочарование.
- Как пожелаешь, господин мой. Если понадобится, только скажи, и я устрою все наилучшим образом.
- Да, конечно, - торжественно ответил он, сознавая, что она раздосадована донельзя. - Благодарю тебя.
Айка удалилась, предварительно закрыв лицо.
По ее поведению нельзя было определить, какой сумбур был у нее в голове. Она не добилась ровным счетом ничего, только напрасно унизилась. У нее было такое чувство, что она так и не сумела снова впасть в милость к мужу, и не получила никаких сведений о загадочной гостье. Кругом были одни загадки - зачем вообще понадобилось Абулу посылать за Фатимой после ночи, проведенной с новой женщиной? Но, может быть, теперь Нафиссе уже удалось добыть кое-какие сведения. По крайней мере, от Фатимы она может узнать степень нужды Абула.
Абул вышел на галерею. В клетке, свисающей с колоннады, заливалась трелями парочка певчих птичек. Он просвистел им что-то и они уставились на него бусинками своих глаз. Улыбка играла на губах Абула. Айка была видна ему насквозь. Интересно, знает ли она о визите Фатимы? Вероятно, знает. Теперь, наверное, весь гарем уже бурлит.
Улыбка его потухла. Ему придется сделать что-то, чтобы показать, что его жена по-прежнему у него в милости - даже если для этого придется разок-другой позвать ее к себе в постель в ближайшие дни. Это он должен позаботиться о том, чтобы во дворце царили мир и гармония, а подрыв авторитета Айки среди женщин не будет этому способствовать. Охваченный внезапным нетерпением, он вернулся в свои покои. Чем скорее он покончит с делами, тем скорее сможет перейти к осаде непреклонной крепости, предоставив тем самым своим женам думать, что им заблагорассудится. Несомненно, все это несколько оживит пресноватую жизнь гарема. И он позвонил в колокольчик, призывая своего визиря.
Утро было уже в разгаре, когда Юсуф постучал в дверь башни Сариты. Кадига открыла ее.
- Я пришел, чтобы проводить женщину в бани, - заявил он, - она должна прийти туда немедля.
Вернувшись с прогулки, Сарита занималась изучением своего нового гардероба. Зулема и Кадига сказали ей, что калиф лично приказал, чтобы ее снабдили дорогой парчовой одеждой, и с энтузиазмом принялись за ее осмотр. Для Сариты же все это было просто игрой. У нее были простые рабочие платья, в которых можно было лазать по скалам и ходить по проселочным дорогам. Одежда же, которую прислал калиф, насколько Сарита могла заметить, практически не имела ценности: она была из тончайшего шелка, богато расшита, а от мерцания драгоценных каменьев, щедро разбросанных по ее поверхности, у нее захватило бы дух, если бы она всерьез восприняла эту одежду.