Всю их обувь давно разворовали. Часть украли в Тобольске, с остальной управились авдеевцы, и у дочерей остались только те ботинки, которые были на них. И как ни ухаживают за своей обувью – без толку, все расползается: верх потрескался, стерся кое-где добела, каблуки перекошены, подошвы шлепают. Гуталин давно кончился, и девочки смазывают свои ботиночки то остатками подсолнечного масла, то немного дегтя выпросят у охраны, и тогда Николай, смеясь, говорит: «Ну, теперь мы слились с народом окончательно! Пусть кто-нибудь теперь скажет, что наша династия далека от народа!», а Анна Демидова, сама из петербургских мещан, учуяв запах дегтя, демонстративно, прямо-таки аристократически морщит нос…
«Macht nichts[188]! – заключила Александра. – Даст Господь, скоро все кончится. Первое, что надо будет сделать, как только все кончится, – всем нам одеться и обуться!» – окончательно решила она.
Николай, все не находя сил справиться с волнением, подошел к окну. С наружной стороны от стекла отвалился кусочек краски, и сквозь чистое пятнышко он увидел, как по Вознесенскому проспекту к воротам дома Ипатьева бодро шагает главный военный комиссар Голощекин.
Он снова обернулся к жене, прижал к своим губам ее руку и прошептал:
– И знаю, и не знаю…
Александра осторожно отняла руку:
– Что бы нас ни ждало, нужно выполнять свой долг, а Бог сам решит, как дальше. Или, как говорит русский мужик… – она произнесла с трудом, но почти правильно: – Умереть захотел, но сначаля рожжь посей! – и громко добавила: – Children! Дети!
Девочки подошли ближе, Анастасия держала книжку открытой, прижимая ее к груди. Алексей бросил писать и, не выпуская ручки, обернулся в матери.
– Что бы то ни было, – значительно сказала Александра по-английски, – как бы ни двигались события, как бы ни складывалась каждая минута нашей жизни – сейчас и следующая за ней минута, мы должны исполнять свой долг… Так что сейчас все наши лекарства нужно еще раз внимательно проверить. А также наши постельные и походные подушечки.
Поставив у двери на страже Труппа, они еще внимательно осмотрели свои лифы, куда давно зашили все свои бриллианты, перещупали маленькие подушечки, где тоже находились драгоценности. Демидова достала из сундука нательную фуфайку и сказала Алексею:
– Ваше высочество, извольте примерить!
– Это что? – спросил он.
– Ваши лекарства. Против простуды. Вчера для вас сшила.
Он с интересом прощупал фуфайку, пройдясь пальцами по бриллиантам, тесно положенных друг к другу; каждый – в отдельной ячейке.
– Смотри-ка, Машка! – шепотом сказал он. – Настоящий колонтарь