«Твою мать!» – русское ненормативное выражение само вспыхнуло в мозгу экс-разведчика. Ему устроили примитивную классическую ловушку, в которую он влез сам, как последний дилетант, как несмышленый агнец. Предпринять что-либо при теперешнем раскладе он никак не мог, оставалось ждать подходящего момента.
– Подчиняюсь грубой силе, – наконец вполголоса сказал Краух.
– А вот это правильно, – пистолет ослабил свое давление на ребра немца и исчез в кармане кожаной куртки…
«Опель» въехал в городскую черту и под шинами зашуршал гладкий асфальт столицы. Обеденное время было небольшим промежутком между двумя периодами «часа пик», и сейчас можно было довольно свободно передвигаться по широким улицам.
– Черт, сигареты закончились, – чертыхнулся сидящий впереди здоровяк, выбрасывая в окно смятую пачку, потом обратился к водителю: – Давай, Леха, притормози вон у того киоска.
Водитель молча кивнул головой. Джип перестроился, подкатил к бетонному бордюру и остановился.
– Слышь, Молдаван, сгоняй, возьми мне «Честера» пачку, – не поворачивая головы, проговорил впереди сидящий.
– Сам сгоняй, Контуженый, – огрызнулся качок, сидящий по левую руку от Крауха.
Здоровяк неожиданно для своей комплекции резво обернулся и уставился на нахала острым профилем степняка с раскосыми глазами и глубоким треугольным шрамом, тянущимся от лба к виску и вниз к щеке. – Кому Контуженый, а для тебя, душара, Токон Султанович. Живо за сигаретами!
Молдаван, не выдержав тяжелого взгляда степняка, тяжело вздохнул и выбрался наружу.
Ганс несколько минут смотрел качку вслед, лихорадочно соображая, что делать, это был шанс, и второго такого больше быть не может. Давным-давно, действуя на Ближнем Востоке, ему довелось изучать израильский рукопашный бой Крав мага. Иудейские коммандос ничего не делают просто так, все у них имеет прикладное значение, и приемы кравмага разрабатываются для конкретной ситуации, в том числе и для применения в салоне автомобиля против нескольких неприятелей.
Молдаван возвращался от киоска нарочито неспешной походкой довольного бегемота, когда Краух неожиданно в одном рывке вскинул свой кейс и изо всей силы ударил Контуженого по затылку, и тут же отдернул его назад, вминая обломки чемоданчика в лицо Борова, в его и без того обезображенный нос. Тот тоненько, по-бабьи заголосил. Ганс навалился на него всем своим телом, пальцами правой руки стараясь обхватить необъятную шею, а левой хватаясь за ручку дверцы. Когда та распахнулась, они оба вывалились на асфальт. Оказавшись сверху, Краух дважды приложил Борова головой о тротуар и вскочил на ноги навстречу уже подходящему к машине Молдавану. Действовал бывший агент «Штази» по самой простейшей схеме: удар носком правой ноги под коленную чашечку сбил качка с ног, после чего тот кубарем покатился по мерзлому асфальту. Но сзади на немца уже навалился степняк, пытаясь его взять на боевой захват, а из внедорожника бежал водила, сжимая в обеих руках черную бейсбольную биту.