— Простите, — пробормотал я, чувствуя себя рядом с этой бородатой горой маленьким и беззащитным, — это квартира сто восемьдесят пять?
— Она, — с глубокой уверенностью ответил басом человек в майке. — А вы, должно быть, от Валентины Егоровны?
— Он. — Я постарался, чтобы в голосе у меня прозвучала такая же уверенность, как и у врача.
— Ну и прекрасно. Простите, что я в майке. Циклевал, знаете, пол. Пошли ко мне.
Человек-гора ввёл меня в крошечную комнатку, половину которой занимал письменный стол.
— Одну минуточку, — сказал он. — Я, с вашего разрешения, надену рубашку, а то врач в майке — это не врач, а циклёвщик полов, чёрт бы их подрал. Я имею в виду и полы и циклёвщиков. Особенно последних. Вам когда-нибудь приходилось циклевать полы?
Мне стало стыдно, что я до двадцати пяти лет так и не держал в руках циклю или как она там называется.
— Нет, — покачал головой я, — не приходилось. Только в литературе читал. У классиков. — Доктор ухмыльнулся, а я спросил его: — Вот я сказал: читал у классиков. И вы сразу знаете — этот, мол, шутит, а этот болен?
— Ну уж сразу. Сразу не сразу, но кое-что мы всё-таки умеем определять. Ну, расскажите, на что вы жалуетесь.
— Я, к сожалению, ни на что не жалуюсь.
Я произнёс эту фразу и подумал, что не следовало бы шутить здесь. Бог его знает, как он воспримет мою манеру разговаривать.
— Ну хорошо, расскажите, на что вы не жалуетесь.
О господи! Отступать было некуда, и я коротко рассказал врачу о сновидениях. Он слушал меня, не перебивая, время от времени забирал в кулак свою рыжую бородёнку и подёргивал её, словно пробуя, хорошо ли держится.
Затем он расспросил меня о самочувствии, о том, как я засыпаю, об отношениях с родными и сослуживцами, о том, чем я болел, и тому подобное. Когда я ответил на последний вопрос, он начал яростно жевать нижнюю губу. Я подумал, что он её, по всей видимости, сейчас откусит, но всё обошлось благополучно. Губу он оставил в покое, но принялся вдруг чесаться. Он скрёб голову, затылок, щёки, нос, подбородок.
Если кто-нибудь и нуждается здесь в помощи, подумал я, так это наш милый доктор.
— Ну и что? — спросил я, не выдержав.
Доктор не ответил, а принялся чесаться с ещё большим ожесточением.
— Вам не помочь? — как можно более кротко спросил я.
Я просто не мог видеть, как человек пытается голыми руками снять с себя скальп.
— Что? — вскинулся доктор. — А, это у меня такая скверная привычка. Впрочем, знаете, есть теория, по которой почёсывание головы способствует лучшей циркуляции крови и, соответственно, лучшему мыслительному процессу.