Гейб резко затормозил и выскочил из машины, прежде чем Келли поняла, что произошло.
Загон был пуст. Исчезли и кобыла, и жеребенок. Кто-то выпустил их, но не было ни следов от колес, ни следов взлома.
– Кто мог это сделать?
– У меня есть несколько кандидатур, – пробормотал Гейб, метнувшись в конюшню, чтобы проверить, на месте ли другие лошади. К счастью, их не тронули.
Проклятье! Дейв Рубек решит, что он продал и его лошадь, и жеребенка! Черт, он должен был официально заключить сделку, чтобы получить жеребенка! Пусть кобыла не самых чистых кровей, но ее спарили с чистокровным жеребцом. Гейб видел в этой сделке единственный для себя шанс получить хоть какую-то прибыль. Бормоча ругательства, он вывел коня из стойла. Когда подошла Келли, он уже седлал его.
– Мне очень жаль!
Гейб выронил седло, подошел к ней и обнял за плечи. По ее щеке катилась слеза.
– Черт возьми, Келли, только не плачь! – Ему было легче лишиться ранчо, чем видеть ее слезы.
– Это я виновата! – Она сжимала в кулаке пакет с персиками и кокосами.
– Почему?
– Если бы я не предложила остаться в городе, тебе бы не пришлось вести меня в ресторан. Мы могли бы вернуться раньше, и ничего бы не случилось!
– Ты тут ни при чем!
Она пожала плечами, и Гейбу показалось, что она ему не поверила.
– Ты собираешься искать их?
– Они не могли уйти слишком далеко. Она кивнула и отвернулась. Он снова принялся седлать коня.
– Надо обратиться в полицию, – сказала Келли.
– Нет!
– Гейб, ведь кто-то сделал это, сделал нарочно!
– Я знаю.
– Почему? Хотя ты говорил мне, что у тебя есть враги…
Нет, подумал он, это твои враги! Тот, кто это сделал, знал, что он пойдет искать кобылу и жеребенка и не оставит Келли одну. А вот ее чемодан и дневник останутся на ранчо.
– Только никому не звони, – предупредил он. Не в состоянии смотреть ей в глаза, Гейб отвернулся и подтянул седло.
Хорошо, храни свои проклятые секреты, думала Келли, выходя из конюшни.
– Только не заходи пока в дом, – крикнула он ей вслед, но, не дождавшись ответа, повернулся, выругался и поспешил за ней. Он позвал ее один, два раза, затем крикнул громче.
– Ну, Гриффин, в чем дело? – Келли появилась в дверях, заправляя кофточку в черные джинсы. Гейб оглядел дом. Все было на месте.
– Я испугался, что тот, кто выпустил жеребенка, может быть здесь!
Суровое выражение на лице Келли сменилось нежной улыбкой. Несмотря на всю свою грубость и неотесанность, Гейб Гриффин был неотразим. И он о ней заботился. Гораздо больше, чем пытался показать.