Речь была емкой и содержательной. Лиза поняла, что ей начала выходить боком поспешная реклама собственных достоинств, что и подтвердил Балаболкин Вячеслав:
– В банке одни артистки, но нет стенографистки. Не владеют!
– Но есть же диктофоны! – возмутилась Лиза. Краснобай-кадровик отбил ее атаку.
– Диктофоны надо слушать и различать. А то запишешь не тому, а он обижается. Как будто он не говорил, а я слышал. Голос похожий, но другой. Зато у вас Лизавета будет все готово, стенографически. И диктовать не надо, сразу напечатаете. А диктофон можете в сумочку спрятать. От меня его вам, подарок – провокация! Кто знает – будет бояться! Только включите!
«Ах ты прохиндей, не тебе ли было раньше поручено прослушивать эти диктофоны, что-то ты слишком радуешься», – подумала Лиза и спросила:
– Когда собрание пайщиков?
– Через неделю!
– А пока мне куда?
Кадровик почесал в затылке. Конкретных указаний на этот счет он, видимо, не получил, потому что сморщившись произнес:
– Анкету заполните, а потом мы вместе пойдем.
– Куда?
– Куда-нибудь! Не волнуйтесь, без стола не останетесь. Хотите на рецепшен?
Лизе такая перспектива совсем не понравилась. Что значит куда-нибудь? Она что бездомная просительница, за ради Христа ее взяли в банк? Кость бросили, как собаке! На рецепшен! Это куда? И не уточнишь ведь у этого умника. Почему-то стыдно. Может это банковский сленг? Поскольку она точно не знала значения этого загадочного слова, то готова была его соотнести с работой портье, а если исходить из корневой системы, то за шипяще пренебрежительным окончанием слова просматривалась профессия близкая к кухне. Поэтому она сказала:
– Прежде чем приступить к работе, я хотела бы расписаться в приказе, что принята на работу.
У кадровика растерянно забегали глаза. Затем они радостно блеснули.
– А правда. Как я сам не догадался? Мандат надо вам выдать и никаких проблем. Особенно, кто против. А я таких поштучно знаю. А то куда не пойдете, везде вас встретят в штыки, захотят на лопату и в печь. Только я не такой, не долой с плеч. Спасибо, что подсказали, – он радостно потер руки, – приказ, это мы в момент оформим. Вы чайку не хотите?
Лизе Беркут нестерпимо хотелось пить. Но она отрицательно замотала головой.
– Нет, нет, благодарю!
На рабочем столе кадровика стояла фарфоровая чашка, по внешнему виду которой можно было предположить, что она досталась ему от далекого предка которого угнали в татаро-монгольское иго, и он из нее пил чай у степного костра. Балаболкин Вячеслав проследил ее взгляд и сконфузился. Речь его, как только вышла за круг рабочих обязанностей стала более осмысленной.