От необыкновенно сильного для середины ноября мороза не спасали даже перчатки. Бенедиктинский подул на онемевшие пальцы и нажал на звонок.
Ему открыл затрапезного вида старик, ну никак не похожий на академика РАН, даже на бывшего. Его длинные, редкие, но в тоже время спутавшиеся волосы седыми прядями спускались на плечи. Ноги обуты в потертые клетчатые тапочки, а из прорехи в видавших виды штанов выглядывала старческая коленка. В довершение всего, у старика еще тряслась голова.
О, Паркинсон наш друг. Бенедиктинский, брезгливо пожал, протянутую бывшим академиком руку и, обойдя того по широкой дуге, остановился, ища глазами вешалку, на которую можно было бы повесить свое пальто, купленное недавно на Елисейских полях.
— Вот пожалуйста сюда, — Академик Рутковский открыл скрипучую дверцу грозящего развалиться шкафа, в котором висели старое драповое пальтецо и смешная желтая куртка с воротником из длинного искусственного меха.
— С вашего позволения, — Бенедиктинский положил свое пальто на стоящее в прихожей плешивое кресло.
Лучше уж сюда, чем в воняющий нафталином шкафчик.
Он уже немного жалел, что пришел к старику. А что делать? Вряд ли бы Рутковского удалось бы вытащить к себе в редакцию вместе со всеми его бумагами.
Справедливости ради, надо сказать, что одежда на академике была хоть и сильно поношенной, но чистой. В этом Рутковский был похож на свою квартиру. Вернее квартира была похожа на своего хозяина.
Протертые паласы, почерневший паркет и почти рассохшаяся мебель. Телевизора, насколько понял Алексей, не было вообще. Его место на тумбочке занимал древний ламповый радиоприемник. Интересно, каким образом старику удается доставать к нему запчасти?
В общем квартира была опрятная, с налетом интеллигентности (картины, рояль, куча книг, пылящихся на полках, и все такое), но, как сейчас говорят, сильно поюзанная. Больше всего Бенедиктинского раздражал запах старичъя, въевшийся буквально во все. Хоть нос зажимай.
— Обстановка у меня конечно не богатая, — Рутковский будто угадал его мысли, — но сами понимаете, сейчас у нас на пенсию особо не разгуляешься. После уплаты коммунальных платежей только на бутылку кефира и супчик на потрошках и остается. Располагайтесь, — бывший академик скрылся на кухне.
Ну вот, сейчас опять стариковское нытье начнется. Эх этим бы сталинским хоромам в самом центре Москвы с их потолками высотой почти четыре метра и коридорами, похожими на проспекты, да нормального хозяина. Не понимает старик своего счастья. Он и цены-то, небось, своей квартиры не представляет. Да, было бы неплохо поселиться здесь. А что? Не век же жить Бенедиктинскому в своем загородном пентхаусе, да и вид-то здесь из окна какой! Может обработать Рутковского на предмет продажи? Не должны в таких элитных квартирах жить недостойные