— Орловский? Ну ты и везунчик! А Бивень как? — Морок оторвался от своего занятия и уставился на Виктора, как на ходячего мертвеца. Хотя, наверное, Орловский мало, чем отличался от восставшего покойника.
Виктор ничего не ответил Мороку, а дотащился до стола и принялся жадно пить воду прямо из чайника.
Морок сразу потерял к вошедшему интерес и, высунув кончик языка, продолжил что-то записывать в отчетную ведомость, то и дело, хватаясь за разложенные на плащ-палатке трофеи.
Орловский обошел его, едва не наступив на какое-то разукрашенное яйцо, и рухнул на топчан.
Отсюда ему было видно, как американской шариковой ручкой эта сволочь старательно выводит каждую букву.
— Ого! — Морок перелистнул страницу прихваченного с собой каталога, — малахитовый письменный прибор уральских камнерезов, чернь по серебру из Великого Устюга, — Хантер осторожно отложил в сторону увесистую чернильницу и открыл небольшую коробку из красного дерева. — Серебряные шахматы из Перу. Баксов на пятьсот потянет, не меньше.
Коробка перекочевала к письменному набору.
— Так, а это что? — Морок повел пальцем по каталогу. — Яйцо из слоновой кости, в котором по принципу матрешки спрятано еще несколько яиц меньшей величины. Все с портретами наших вождей.
Виктор сжал зубы. Ему все сильнее хотелось разрядить в командира уже не существующей группы целую обойму. Вот только не из чего.
Следующим трофеем было рисовое зернышко, на котором мастера-миниатюристы из Китая выгравировали портрет Сталина.
— Ни фига себе!
Оставшаяся часть трофеев представляла, из себя коллекцию курительных трубок подаренных в разное время Сталину. Это были дорогие английские из отборного бриара, серебра, морской пенки, кукурузного початка. Самой оригинальной была аленькая ореховая трубка, подаренная Сталину американскими шахматистами. Ее украшали резные фигурки Рузвельта и Сталина, сидящих за шахматной партией.
— Да, товарищ Сталин, самую главную партию ты проиграл, — Морок захлопнул коричневую папку и уселся за стол.
По стеклу застучали крупные капли дождя.
— Ты посмотри, Орловский, как народ Сталина-то любил. Целые залежи подарков. Это мы еще не до конца дошли. Ну ничего. Я тут подсчитал, мои трофеи штуки на три тянут. Можно было бы полгода в рейды вообще не ходить, если бы не хозяева. С ними не забалуешь.
Виктор отвернулся к стенке и сжал кулаки, на что его левое плечо отозвалось резкой, до огненных зайчиков в глазах болью. Он застонал.
— Не скули. Завтра тебя на базе починят. Ты нашего коновала Зинченко знаешь? Он людей по частям собирает, и они уже через пару месяцев опять в зону лезут.