- Вон как, - легонько мотнул головой Рагозин. - Может, приведете какой пример?
- Например, в рагозинском деле, очень у нас нашумевшем, - сказал Ознобишин.
- Это что за... рагозинское дело такое? - спросил Рагозин, помолчав.
- Дело о тайной подпольной типографии, которую держал я погребе революционер Рагозин. Очень много людей было замешано, дело тянулось долго, но Рагозина так и не разыскали. Бежал.
- Он что, этот Рагозин, - сказал Рагозин, в упор смотря на Ознобишина, - он что - эсер?
- Рагозин? Нет, он был из социал-демократов. Рабочий железнодорожного депо. В депо была втянута интеллигенция, много молодежи.
- Вы что же... участвовали в преследовании?
- Дело проходило в палате. И мне кое-что поручали по делопроизводству, так что я был в курсе. Особого влияния я иметь не мог, но все-таки посчастливилось оказать помощь привлеченному по делу Пастухову. Может быть, слышали - известный театральный деятель, драматург?
- Он что же, имел отношение... был тоже в подполье?
- Нет, он был запутан по косвенным связям, но ему грозила ссылка, как многим по этому делу. Цветухин привлекался еще - актер здешний. И ему мне тоже удалось быть полезным. Конечно, мое сочувствие к неблагонадежным, как тогда они назывались, не могло нравиться моему принципалу, то есть товарищу прокурора. Да и сослуживцы-коллеги на меня косились. Вот это я имел в виду, говоря о недоверии ко мне в прокуратуре.
- Большое было, значит, дело? - сказал Рагозин и отвернулся от Ознобишина.
- Рагозинское? Очень разветвленное: прокламации, тайное общество, типография, масса обвиняемых. В нашем округе одно из самых громких.
- Ну, а этот, как его... Рагозин, значит, уцелел?
- Не могу сказать. Во всяком случае, не был разыскан, и, по закону, дело о нем было прекращено. Может быть, и уцелел, - такие примеры нередки, старый режим был бессилен против бывалых революционеров.
- Да, против бывалых, конечно... - буркнул самому себе Рагозин и спросил вскользь: - Он что, был семьянин?
- Рагозин? Насколько помню - нет. Жена у него была, это я знаю, потому что он сам ушел, а жена не успела, ее взяли, и она умерла здесь в тюрьме во время следствия.
- Отчего же? Отчего умерла?
- Ну, знаете, - тюрьма! Но, насколько память не изменяет, кажется - в родах.
Рагозин взялся за бумаги. Он просматривал их, как будто вчитываясь в отдельные строчки, нагнув низко голову, почти не шевелясь. Потом оторвался, быстро спросил:
- А ребенок? Остался ребенок после нее?
- Не могу сказать. Возможно, конечно.
- Понимаю, что возможно. Но я спрашиваю - знаете вы или нет? - грубо спросил Рагозин.