Едва он успел это сказать и задуматься над следующей фразой, как в прихожей мелодично пропел звонок. Тимофеев бросил взгляд на следователя, по лицу которого блуждала наглая улыбка, и направился к двери.
– Сумки возьми! – чччмок!..
– Вера, у меня Генеральная прокуратура... – тихо, с достоинством, ибо Тимофееву хорошо известно, что в комнате слышим каждый звук.
Кряжин вышел в коридор как старинный друг семьи и облокотился на косяк.
– А вот и хозяйка домой пришла, – разглядел он пакеты с провизией, поверх которой в одном лежал рулон туалетной бумаги. – А вы говорите – в сороковой. Или вы «тимуровец», гражданка Семиряжская? Разносите недееспособным харчи от собеса?
– В чем дело, гражданин? – по-бабьи, выпалив первое, что свалилось на язык, взвизгнула Верка.
Через несколько минут, окончательно выяснив отношения, все трое разместились за антикварным столом товарища Тимофеева. Окидывая их короткими, но цепкими взглядами, слушая бестолковую болтовню, на самом деле являющуюся заговором, Кряжин продолжал осматривать квартиру. Семиряжская говорила одно, товарищ Тимофеев другое, потом они, обработав между собой один вопрос, переходили ко второму. Иван Дмитриевич слушал бы это бесконечно, настолько забавен был ему этот наивный процесс сбить с толку его, сорокадвухлетнего ужика, почти двадцатку отдавшего прокурорскому следствию.
– Все? – уточнил он, улыбаясь одними глазами. – С основной линией поведения определились? Теперь будем разговаривать. Вспомним двенадцатое июня. Именно утром этого дня мальчишкой из двадцать второго дома по улице Резниковская был обнаружен труп депутата в джипе, припаркованном к подъезду этого дома. Кто что видел?
Никто не видел ничего. Кто бы мог подумать иначе?
– Вот это меня и настораживает, – признался Кряжин. – Если бы Вера Анатольевна сразу призналась в том, что видела неизвестного мужчину той ночью, я бы успокоился и увел свое подозрение в другое русло. А так – нет, не получается... Вы свои первые показания помните, Семиряжская?
– Чего ночью не покажется!
Кряжин развел руками, и маленький «samsung» вновь сверкнул под солнечными, пробивающимися сквозь оконный переплет лучами. «Я вынужден задержать вас по подозрению в совершении преступления...»
– Как это? – в унисон опешили собеседники.
– А вот так. Бутырский хутор, свидания по пятницам. Но не между собой, как обычно у вас бывает, а с родственниками. При таком разговоре, товарищи Тимофеевы-Семиряжские, другой альтернативы нет.
Взрыв возмущения, хоть и без смертельной бледности, был впечатляющ. Кому охота выслушивать подобные обвинения? Нет у него другой альтернативы.. А жалобу на имя Генерального не хочешь?!