Вместо ответа Струге повернулся к Пащенко:
– Вадим Андреевич, позвони лично. Позвони этому Толбухину и узнай, кого он направлял на крышу и с какой задачей. – Видя, как тот потянулся к телефону, он снова вернулся к беседе со слесарем. – Это случилось до того, как ты вывесил флаг, или после?
Мартынов погонял во рту потухший и вонявший даже на расстоянии двух метров окурок «Примы» и снова исследовал потолок.
– На следующий день после того, как мужик сделал подсветку, я получил от Толбухина флаг и повесил его.
– И тогда уже веревки не хватало? К тому моменту она и была отрезана? После того, как ушел электрик?
– Получается, так.
– Значит, мастера велел запустить на крышу Толбухин, и флаг тебе велел сменить опять же Толбухин?
Получив утвердительный ответ, Струге посмотрел в сторону прокурора, который безуспешно пытался дозвониться до «мэрского» зама. В трубке звучали короткие гудки. Видимо, господин Толбухин был гораздо более занятой человек, нежели федеральный судья или транспортный прокурор.
– Пора познакомиться с этим заместителем, – произнес Пащенко, едва дождавшись момента, когда Мартынов, получив подписанный Пермяковым пропуск, выйдет из кабинета. – Дозвониться невозможно. Ну, если Толбухин не идет в прокуратуру, тогда прокуратура идет к Толбухину. Саня, седлай свою «девятую» модель, а то моя «Волга» что-то масла стала поедать больше, чем бензина. На СТО ее загнал, пусть посмотрят...
Не успел Струге подняться к себе домой, раздеться и распахнуть холодильник в поисках съестного, как в прихожей прозвучал гонг. Поразмыслив, Антон пришел к выводу, что за те десять минут, которые прошли с того момента, как Вадим, высадив его у подъезда, поехал с Пермяковым в мэрию, вернуться обратно он не мог. Судья направился к двери. Следующее, что пришло ему в голову в тот момент, когда он открывал замок, была мысль, что Саша пришла домой раньше положенного. Однако в то мгновение, когда он потянул на себя ручку, Антон вдруг понял, что это исключено. Рядом, взъерошив загривок, стоял Рольф, а это означало, что на пороге чужак. Встречая Сашу, верный пес начинал скулить и бросаться на дверь, когда та еще поднималась по лестнице.
В дверях стоял... Седой. Увидев его, Антон с неприятным чувством осознал, что назвал старого школьного товарища не «Валя», не «Хорошев», а именно по имени, которое он услышал всего несколько дней назад. Седой...
– Привет, Антон. – Он улыбался и Струге, и Рольфу. – Прости, что я так, налетом! Ехал мимо, думаю – дай заскочу, авось повезет. Надо же... Угадал.
Спохватившись, что держит старого знакомого на пороге, Струге распахнул перед ним дверь.