Сплюнув на землю, понимая, что означает второй треск, Ус отвернулся и стал ждать приближения напарника поневоле.
– Там три человека. Один из них – Хан.
И они вернулись в Кольцово...
– Чего смотришь?
– Ты сказал – там трое человек, – глухо выдавил Ус. – Я отсюда слышу смех минимум пяти женщин. Плюс трое с Ханом. Так сколько там народу?
– Трое, – упрямо повторил Гуруев. – Баба – не человек.
Ус медленно отвернулся и тяжело вздохнул. Спрашивая напарника о количестве людей, он переживал за то, сколько смертей придется принять на душу. Считал, что три. Сейчас выясняется – и Гуруев, забивающий в пистолетный магазин два недостающих патрона, этим ничуть не смущен, – что убивать придется чуть ли не половину улицы с милым названием Восьмое Марта. Именно пятнадцатый дом на улице Восьмого Марта, расположенный в поселке-спутнике Тернова, и являлся адресом Хана. Ох как Ус ненавидел Гуруева...
– Мы выходим, – приказал Ус. По давно заведенным правилам он играл роль ведущего. – Только остановись вовремя. Нам нужен человек, который должен будет назвать адрес Хорошева...
Хлопнули дверцы, и двое растворились в темноте. Еще через минуту две тени появились под ярко горящими окнами дома номер пятнадцать.
Хан, сидя в центре дивана, держал на каждой ноге по полуобнаженной девице и сладко щурился. На столе, прямо перед ним, танцевала третья искусница любви, а по обе стороны от стола сидели еще двое из команды Седого и жадно мяли двух проституток. Час назад они отправили Фрола за коньяком и закуской, и сейчас, в ожидании праздника, вся компания находилась в предэйфорийном состоянии. Все знали, какое отдохновение души начнется после выпитого, ведь все торжества всегда проходили по одному и тому же сценарию. Сначала пьянка и веселье, потом все разойдутся по комнатам, а когда в голове и теле не останется больше места для секса, все вновь воссоединятся в большой зале. Седой периодически производил проверки и жестоко наказывал за подобные увеселительные мероприятия, однако разве можно остановить то, к чему, сметая все преграды, рвутся душа и тело?! Сегодня же, к удивлению всех, Седой проявил непонятную мягкость. Дважды подряд переговорив с кем-то по телефону, он велел всем расслабиться, пригласить девочек, отправил Фрола за коньяком в Кольцово, а сам убыл из дома в неизвестном направлении.
– Я буду позже, – сказал он, накидывая на могучие плечи легкую куртку. – Мне не звонить. Думаю, вернусь очень быстро.
«Видать, – решили боевики, – старик сам устал».
Коньяк был, по всей видимости, уже в пути к дому, ресторан узбека был всего в десяти километрах, поэтому Хан велел одной из красоток скинуть мешающую ей юбку и залезть на стол.