– Впервые видит, – перевел Дюбуи и добавил от себя: – И я это тоже подтверждаю.
Кряжину бы удивиться, но на его лице Саланцев не разобрал никаких эмоций.
– А этот? – и на столе появилось фото Феликса Архаева из картотеки ГУВД.
– И этот незнаком, – сказал Дюбуи, даже не взглянув на женщину. Складывалось впечатление, что во время производства первого допроса он не лгал, заявляя, что не успел рассмотреть того, кто дважды пробил ему в голову хук слева и свинг справа.
Следователь фото не убрал, а просто сдвинул в сторону, на край стола. Потянулся, чем вызвал недоумение мадемуазель и неприязненный взгляд ее спутника, встал и направился к окну. Там было его любимое место для курения: и Москву видно – ту ее часть, что не боится проходить мимо кованых ворот на Дмитровке, и прохлада какая-никакая, да и думалось ему здесь всегда лучше. Движение перед глазами способствует динамике мышления, красивые женщины наталкивают на изыски в рассуждениях, а отливающие серебром и вороньим крылом «Вольво» и «Ягуары», скользящие по мостовой, словно навороченные вагоны бесконечного железнодорожного состава, придавали этим изыскам статус высокой сложности и особой важности.
Повествование, за которое принялся следователь, пуская в сторону приоткрытой створки сигаретный дым, показалось майору Саланцеву ничем другим, как выходящей из него усталостью. Советник рассказал о красоте природы страны вечной росы и сухих морозов. Здесь живут сильные люди, сказал Кряжин. Что Франция? Пятак земли, брошенный в лужу горячих морей, омывающих с двух сторон родину Бонапарта и Орлеанской девы. Ее люди не знают настоящей природы: живой, пропитанной утренней свежестью и тихим журчанием ручьев. Стоит перенестись из пыльной Москвы восточнее на пять-шесть тысяч километров, природа распахивает свои объятия все шире, приглашая с головой окунуться в мир ее таинств.
Природа Сибири многолика и мила в каждом своем проявлении. Единственное, что изредка тревожит ее безмолвие и харизму, это лай собак и реже – автоматные очереди. Но даже треск столетних кедров и стон подневольных рабочих не может испортить впечатления о восточных районах этой поистине великой и многострадальной страны.
Под Красноярском, в Убинском, на берегу Индигирки, неподалеку от Соликамска и Магадана, в верховьях Колымы и низовьях Анадыря, южнее Верхоянска и севернее Сиктяха, у истока Оленька и под самой Хатангой есть места, куда ступать простому смертному заказано. Заповедные места, попасть в которые возможно не по договоренности с егерем, а исключительно по приговору суда. Эти места вы никогда не покинете по собственной воле. Оказавшись здесь, вы поймете, что такое настоящая жизнь и как мало нужно для того, чтобы быть счастливым. Пачка чая, сигарет или маргарина, оказавшиеся в ваших руках, доставят вам такое наслаждение, которое не доставят в любом другом месте пачка денег или золотой слиток.