– Это он, – нехотя перевел Дюбуи, выслушав Вишон.
– Кто он?
– Человек, изображенный на вашей ксерокопии, – тот самый, что пришел в школу. На втором фото – второй.
Человек по имени Антон Павловский был знаком с Сандрин Вишон уже два года. Она преподавала в Парижском университете французскую литературу 19-го века; где работал он, точно она не могла сказать даже сейчас. Для нее, впрочем, и это было неважно. Довольно того, что Павловский часто к ней приезжал, оставлял на комоде деньги, дарил украшения и оплачивал квартиру, которую снял специально для их встреч.
Однажды он предложил ей небольшую работу в России. Школа расположена в Москве, основана для детей «больших людей бизнеса». Ей нужно устроиться в августе в эту школу в числе других преподавателей, проработать там несколько месяцев, после чего отказаться от контракта. Неудобства, связанные с этим, будут возмещены сполна. Двадцать пять тысяч евро Вишон получила сразу, еще двадцать пять ей было обещано по возвращении во Францию после выполнения главной задачи.
– В чем состояла главная задача пребывания в московской школе?
В один из дней (в какой именно, Павловский не сказал) к ней должен был подойти человек и попросить привести ему мальчика по имени Коля Кайнаков. Минимум притворства, максимум артистизма (переводя это, Дюбуи все больше дичал глазами и все дольше задерживал взгляд на мадемуазель), и главное – никакой паники.
Мальчика уведут, дверь запрут снаружи, и в течение получаса нужно делать все возможное, чтобы окружающие решили: дело не настолько опасное, чтобы ломать дверь и вызволять учительницу из беды. Однако Сандрин быстро поняла, что является соучастницей преступления, скорее всего – тяжкого, ибо для «простецкого прикола» было вовсе не обязательно тащить ее в Москву, Вишон поспешила удалиться из зловещей страны без шанса получить вторую половину гонорара.
Лгала впервые, потому что был велик соблазн сохранить прошлое в тайне. Сейчас говорит правду, ибо не в силах носить в себе тяжесть содеянного.
– Он опять лжет, – встрял переводчик Кряжина. – Дама сказала, что не хочет гулять по росе босиком. А еще она сказала, что на собственном опыте убедилась, как человека, не травя опиумом, можно заставить делать то, что прикажут.
– Это она о ком? – уточнил советник.
– О себе.
Согласиться с этим можно было без колебаний. Во-первых, пятьдесят тысяч евро, половина из которых перекочевала на счет женщины сразу, во-вторых, следствию будет очень трудно предположить, что француженка – часть игры. В-третьих, она даже не знает, кто такой Антон Павловский, чем занимается и где живет. Она являлась «разовым материалом», отработав который, ее можно даже не ликвидировать. А игра, по всей видимости, стоила свеч. Жизнь Сандрин Вишон, ни слова не понимающей по-русски, – чудовищная головная боль для любого следователя. Будь он хоть гениальным до неприличия…